Матушка поджала губы. Ее пальцы рук сплелись между собой, лежа на деревянной столешнице.

— Дело не требует отлагательств, Ангус, — голос королевы был тверд, но не резок. — Мы ошиблись.

— Хм, — тишину сменило нечленораздельное ворчание, а после, когда все звуки смолкли, старческий голос поинтересовался. — Ты уверена, Мадина?

— К сожалению да.

— Но ткань мироздания… — снова неразборчивое кряхтение, а после шар затрещал, хаотично мерцая. — Мадина, ты должна поторопиться. Я попытаюсь помочь, как только все уляжется, — снова помехи. — Поговори с Астрид. Призрачный Дом на Холме… Там… Время…

Шар потух, а я все продолжала наблюдать за происходящим, словно завороженная. Матушка редко использовала магические артефакты. Только в экстренных случаях. Запасы магии быстро кончались, а активного источника поблизости не было. Интересно, что стряслось на этот раз? И кто такой этот Ангус? Судя по всему, меня он знает гораздо лучше, чем я его.

По моему плечу скользнула тень и потянулась к вазону, за которым я пряталась, а после к распахнутой настежь двери. Я подняла свой взор к небу. Тучи серые, хмурые, тяжелые нависли над дворцом, заслоняя собой солнце. Воздух стал промозглым. В длинном голубом платье с рукавами-фонариками мне стало холодно. Я попыталась согреть замерзшие руки, но ничего не вышло. Изо рта при каждом выдохе вылетали клубы пара, поднимаясь вверх и растворяясь где-то высоко в небе.

Ириска подбежала ко мне, уткнувшись носом в озябшие ладони. Матушки в кабинете уже не было.

— Не припомню, чтобы когда-то было столь холодно, — прошептала  я, возвращаясь в помещение.

В городе всегда царило вечное лето. Благоухали цветы, зеленела трава, пели звонкие трели птицы. Сейчас же все смолкло. Жизнь во дворце замерла. Если бы я могла взглянуть со стороны, то непременно бы увидела десятки бледных лиц, всматривающиеся сквозь оконные стекла в серое небо, нависшее над острыми шпилями.

Лиса заскулила и спряталась под стол.

— Эй, ты чего? — попыталась я приободрить моего верного мохнатого друга. Но та, ни под каким предлогом, не хотела покидать свое убежище.

Я прижала ладони к холодному стеклу.

— Пресветлый Йон, что это?

Безжизненные, мохнатые мухи падали на землю, застилая ее белоснежным покрывалом. Они кружились в воздухе, взлетали на секунду и снова падали. Одна из них словно заблудшая овца завертелась в воздухе, подхваченная порывом ледяного ветра и замерла по ту сторону окна, оставив после себя лишь мокрый след.

Я отпрянула. Весь привычный для меня с детства мир перевернулся с ног на голову за секунду. Сердце предательски заныло, извещая о том, что грядет что-то страшное…

Дворец превратился в пустынную обитель. Тишина в коридорах, комнатах, залах.

— Урсула, — тихо позвала я, заглядывая в свою комнату.

Пустота и холод. Сквозь распахнутое окно пушистые мушки заполонили комнату, устраиваясь на подоконнике, трюмо и стуле. Я взяла с кровати плед и закуталась в него, чтобы сохранить драгоценные крохи тепла.

Коридоры дворца стали покрываться холодной, голубой коркой. Она разрасталась, ширилась, охватывая все новые и новые территории. Еще немного и мой дом превратится в мертвое, холодное изваяние.

На лестнице, в недвижимой позе замерла та самая смешная девчушка в чепце, что утром заходила ко мне в комнату. Одной рукой она обхватила перила, а второй держала длинную юбку, словно второпях спускалась на первый этаж.

— Хвала Пресветлому Йону, — прошептала я, восхваляя богов. — Хоть одна живая душа.

Если бы я только знала, что жизни в ней уже нет… Девушка смотрела вдаль пустыми льдинками глаз. Ее губы чуть приоткрыты, словно она хотела что-то сказать. Не успела… Кожа стала твердой, мертвецки-бледной. Бедняжка замерзла насмерть.