– Что? Это кто? – всполошилась я.

– А разве она ещё не приходила? – наморщила лоб волчица. – Впрочем, с чего такие вопросы? Тебе ведь всё равно.

– А ты умеешь общаться без завуалированных намёков и прямо говорить чего хочешь? – я сложила руки на груди.

Вот ещё истеричка, у которой ненависть к эльфам переключается по щелчку пальцев, учить меня будет.

– Я ничего от тебя не хочу. Прямо спросила – будешь пытаться Бетани охмурить. Ты меня послала, – волчица повела плечом. – Да, он приятный парень, спаситель моего ребёнка, но именно поэтому я хочу сделать всё, чтобы он остался на нашей стороне. Пусть обман и его использование. Насколько я знаю, он привык, быть один и на искреннюю любовь и привязанность даже надеяться не будет.

– Вот это меня и раздражает! – со злостью огрызнулась я. – Попытка использовать его. Не понимаешь? Хотя с чего бы. Я же тоже оборотень, мы привыкли, что есть те, кто использует, и тот, кого используют. Может он потому и один, живёт в обществе, в котором это – норма. И никому не интересно, что он на самом деле думает.

– Ты серьёзно? – Мика округлила глазами. – Да плевать мне, что он думает! Мне нужно выжить и спасти семью. Как и всем нам. Ты из какого мира к нам явилась – сахарной ваты и розовых блёсток?!

– Видимо так, – фыркнула я.

Забрав наполнившийся кофейник, я резко повернула к лестнице, злясь на весь мир. Это кошмар какой-то. Теперь, после этого разговора я и сама была не уверена в том, из какого мира я сюда попала. Вроде бы мы жили в одних условиях, Мика тоже училась в академии. Отличие в том, что она успела пообщаться с первым хозяином, а я почти нет. В этом всё дело?

Перед дверью лаборатории я остановилась, испугавшись своей мысли. Стоит ли Никониэлю спасать нас? Ведь таких, как Мика, Хакан – слишком много. Одни спокойнее, другие агрессивнее. Я начинаю понимать, почему его пытались отравить. И почему та эльфийка, которую мы так и не обсудили, сосредоточившись на мальчике, пыталась уничтожить город. Ник придумал что-то на этот случай? Он сумеет сдержать агрессию?

Мотнув головой, я толкнула дверь и спрятала тревогу под улыбкой.

Никониэль держал в руках две пробирки – с ярко-жёлтой жидкостью и с ядовито-красной. Рассказывая о чём-то, он по очереди капал из каждой в пузатую пробирку с кипящей водой, которая стояла над зажжённой горелкой. Отца Энджи я заметила на диване уснувшим. Произошедшие сильно его вымотало.

– Это и называется – реакция, – закончил Ник.

Мальчик, всё ещё бледноватый, но без намека на одичалость стоял рядом и смотрел на Ника круглыми глазами. В себя он пришёл на третий день, но потом лежал почти неделю. А теперь стоит. Поразительно.

– Мистер Бетани! – Выдохнул он. – Это ведь даже лучше, чем магия в книжках.

– Именно, – Ник оглянулся, радостно кивнув. – Потому что с магией в книгах всегда много условностей. То она действует, то нет. В какой-то момент герой использует очень мощное заклинание, а после будто забывая о нём больше никогда не произносит. Или находится злодей, который умеет им пользоваться гораздо лучше. А наука стабильна, как и её законы. Если ты бросишь предмет на землю, – обязательно упадёт. Если лишить пламя кислорода, – он прижал огонь на грелке толстой тряпкой, а после поднял, – погаснет. Сочетание уксуса и соды шипит – это лишь крупицы знаний, которые ты, собирая и подставляя как бесконечную мозаику, можешь превратить в нечто прекрасное, – Ник сгрёб ещё пару мензурок и капнул в общую пробирку. Та снова забурлила, заискрилась всеми цветами радуги.

– Энджи, как ты сегодня? – я нашла кружку Никониэля среди заваленного не пойми чем лабораторного стола. Лучше её помыть. – Хочешь чего-нибудь?