— Сгиньте, Воробейкина, — зло ответил Максим. — Мне ваши прелести и даром не сдались.

Ушел в ванную громко хлопнув дверью.

— Тогда нечего на них было пялиться во время ужина! — крикнула я.

— Я пытался понять, что в вас нашёл дед!

Хамло, даже не обидевшись подумала я. Грешно обижаться на человека, который тебе кредиты закрывает. В душе он плескался полчаса, что там так долго можно делать, не имея длинных волос? Вышел в длинном пушистом халате, донельзя похожий на героя какого нибудь американского фильма, и такой непривычный, что я прыснула со смеху.

— Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний.

— Хорошо смеется тот, у кого кредит закрыт, — парировала я и пошла в ванную, сразу зацепив пижаму.

Она была вполне удобной — штаны и рубашка. Целомудренная. Когда вернулась Максим тоже уже в пижаме. Возлежал на кровати и лениво листал какие-то документы на смартфоне.

— Вы же не думали, что я на пол лягу? — скептически спросил он.

— Если вы меня хоть пальцем тронете, я такой ор подниму, что вся округа включая деда сбежится.

— Пф-ф-ф.

Я показала боссу язык. Села на свою сторону, перед этим выдернув из под жопы босса одеяла. Тёплое. Залезла в свой телефон. Ничего интересного не происходило. Листать ленту было скучно. А дома — холодец. Я так усердно кормила ужином своего ненаглядного жениха, что сама почти не ела. В животе заурчало, а время уже к одиннадцати.

— А дома холодец, — мечтательно сказала я.

— Еда для плебеев.

Невыносимый человек. Я решительно встала, засунула ноги в тапочки и пошла вниз, на кухню. Тут темно и тихо, дед явно ложился спать рано. Я включила свет и полезла в холодильник. Извлекла на свет божий жареную курицу, пирожки, салат с мясом и расставила тарелки на столе. Сейчас все это съем.

— Тоже любите полуночничать?

В дверях стоял дед. По поводу раннего сна я ошиблась.

— Режим сбит. А дома холодец стынет, мысли о нем не дают мне покоя.

Я вздохнула и откусила кусочек от куриной ножки. Всегда любила есть курицу именно холодной, так она ещё вкуснее.

— Я с вами. Ну, и для хорошего сна… — Дед достал из холодильника бутылку с прозрачным содержимым и без этикетки, две рюмки. — Будете?

— Не-не-не, я же хорошая девочка.

— А вот моя жена бывало, пропускала со мной по рюмке…

Тут я вспомнила, что деньги надо отрабатывать, а я тут потому, что умиляю деда. А умиляю я его, потому что похожа на его жену лет пятьдесят назад.

— Давайте, — решилась я.

Дед залихватски улыбнулся и налил мне. Я выдохнула, набралась храбрости и выпила залпом, на вид там было совсем мало. И на некоторое время потеряла способность дышать, зато по желудку разлилась вулканическая лава.

— Семьдесят градусов, — гордо сказал дед. — Сам гнал.

Вторая и третья пошли легче, но наливать я просила совсем на донышке. Вскоре мы уже говорили о том, как раньше жилось. Что дед родился в деревне, которую снесли потом и базу отдыха построили на её месте позже. Как он рос, глядя на высокий дом на холме, думая о том, как здорово в нем бы жилось…И как это все купил в девяностых, когда в стране разруха была, почти за бесценок.

— А скажи мне Катенька, — вдруг улыбнулся дед. — А хороший ли человек Максим твой?

— А мне откуда знать? — пьяно икнула я.

— Так ты же невеста его.

— Я же влюбленная…а мы влюбленные такие дурочки, дальше носа своего не видим. В упор ничего не замечаем.

— Эх, — вздохнул он. — На землю он мою метит, а мне бы в хорошие руки ее передать…

До своей комнаты я добралась через час. Шла по стеночке. Ввалилась, наверное, с грохотом, по крайней мере мирно спящий Максим испуганно проснулся.