Бесшумно опускаюсь на стул и во все глаза гляжу на парня:

— Ты в меня втрескался. Ах ты, коварный маг-волшебник-чародей, ты своим милым камушком решил вытянуть из меня влюбленность к Карну, чтобы стать единственным объектом моих воздыханий? И ты взревновал, когда Рогатый меня на твоих глазах посмел лишить невинности? Вот чего ты психанул тогда и напомнил Карну о его Жули. Агатес… Ты же мой пупсик в татуировочках. Окучивать даму вдвоем с лучшим другом уже не так весело?

— Некрасиво смеяться над стариком, — шипит Агатес.

— Влюбленным стариком, — я скалюсь в улыбке и кладу подбородок на сцепленные вместе ладошки. — Можно ли считать меня геронтофилкой?

— Жестоко, Рыжая.

— Это ты напомнил, что ты старый, дряхлый и полысевший, — тихо смеюсь. — И меня кое-что интересует. Член у тебя тоже наколдован или он родных размеров?

— Рановато ты в стерву начала обращаться, — Агатес недовольно цыкает.

— С кем поведешься, — я печально вздыхаю и встаю из-за стола. — Да и есть что-то в отношениях с большой разницей в возрасте.

— Это мило, — колдун серьезно смотрит на меня, -- но...

Агатес раскрывает ладонь, на которой лежит кусок горного хрусталя, и криво улыбается.

— Твое право — любить кого-то из нас, но я отказываюсь играть в эти игры, — он прижимает стекляшку к груди и что-то глухо и неразборчиво шепчет.

Я хочу кинуться на него и остановить, но мерзкие чары льдом сковали мое тело. Мне остается только со слезами на глазах смотреть, как лицо Агатеса бледнеет, а воздух у его груди искрит призрачными всполохами. Я перевожу беспомощный взгляд на Чубу, но паук тоже парализован — он застыл на плече хозяина с поднятыми передними лапками.

Агатес глубоко вздыхает, открывает глаза и кладет отполированный хрусталь на столешницу. Прожилки внутри артефакта переливаются мягким золотым сиянием, а лицо колдуна пугает своей отстраненностью и меланхоличностью.

— Хорошо посидели, Рыжая, — он встает и потягивается со лживой улыбкой.

— Зачем? — сипло спрашиваю я.

— И тебе советую, — он щелкает меня по носу. — Не передумала?

— И со сколькими ты проделывал такой фокус, отказываясь от чувств? — с ужасом вглядываюсь в пустые глаза.

— Ты точно не первая, — Агатес смеривает меня холодным взором. — Но меня тянет обычно к шатеночкам, а не к рыжим.

Чуба яростно шуршит и перебирает лапками по шее колдуна, будто пытается его разорвать на куски, и я в отчаянии прячу лицо в ладонях. Мне грустно не от того, что Агатес теперь не влюбится в меня, а от того, что он самолично лишил себя светлого куска души. И не в первый раз.

Агатес покидает меня, и я осторожно беру со стола гладкий хрусталь, который в пальцах слабо вибрирует солнечным теплом. Под язвительностью и наносным презрением колдун прятал осколок надежды.

14. Глава 14. Амулет, что дороже всего золота

Протягиваю портянку с решенными задачами сонному профессору. Под глазами его пролегли синяки, лицо — опухшее, а на шее под воротничком мятой рубашки — лиловый засос.

— Еще пятнадцать минут до окончания, — мужчина поднимает на меня удивленный взор. — Венди, ты уверена, что решила все задачи?

Твердо киваю. Не такой уж и сложный билет я вытянула. Мужчина забирает лист с ответами и с большим недоверием вздыхает. Прощаюсь и выхожу из аудитории. Одногруппники кидают на меня завистливые взгляды и возвращаются к листам и билетам.

В конце коридора у широкого окна стоит Карн и с сахарной улыбкой беседует со старшекурсницей, которая с пунцовым смущением на щечках накручивает локон на указательный палец. Ревность когтями впивается в глухо стучащее сердце, и я разворачиваюсь в другую сторону. Не буду мешать заигрываниям Лесного Божества и тихо, но гордо уйду.