Карн недовольно взрыкивает, поднимается на копыта и неторопливо поворачивается ко мне. Воодушевленно протягиваю яблоко и прижимаю его к бархатным губам оленя, в чьих зеленых глазах сквозит раздражение и недоумение.

— Ешь, — я широко и дружелюбно улыбаюсь.

Карн нехотя хрустит яблоком, с легкой досадой глядя в мое лицо, и я пищу от восторга. Будь у меня домик в деревне, я бы вместо коз завела оленя. Лесное Божество в облике рогатого и царственного животного куда милее, чем в шкуре кудрявого наглеца.

— Невероятно, — я решительно обнимаю Карнона за его могучую шерстистую шею и трусь щекой о мягкий шелковистый олений мех. — Ты такой приятный на ощупь.

— Если ты пытаешься меня соблазнить, то…

— Ничего подобного, — с осуждением отзываюсь я, пропуская пальцы сквозь шерсть, и отступаю на шаг, прищуриваясь на Карна. — И вообще, нас теперь связывают лишь деловые отношения. Мы сглупили с тобой чуток, ага? Мне тоже сейчас не нужны душевные терзания. У меня экзамены на носу.

— Секс не всегда про любовь. Я бы сказал, что он часто не про любовь, Рыжая, — Фыркает Карн и горделиво вышагивает к пруду.

— Возможно, ты прав, — нервно шевелю пальцами в воздухе, — но я читала в юности слишком много женских романов, где квинтэссенцией любви двух героев был секс. Потрахушки без эмоциональной связи для меня не существуют.

— Теперь я понимаю, о чем говорил Ноа.

Олень медленно погружается в воду, заплывает на глубину и уходит под блики с головой. Я грешным делом думаю, что Карн решил с горя утопиться, но через минуту он выныривает у берега голым и невероятно самодовольным. Капли воды искрят на его соблазнительных рельефах, и он встряхивает влажными волосами, поднимая вокруг себя веер радужных искр. Ох, как я понимаю ту пастушку, которая в бегах наткнулась на рогатого красавца и решила с ним остаться в лесу. Глаз не оторвать от его крепкой груди и напряженного пресса, с которого струйками бежит вода к милым темным завиткам на лобке.

— Я, пожалуй, пойду… — судорожно выдыхаю.

— Ты многое теряешь, Рыжая. Я настоятельно советую разделить чувства и секс, — подлец хищно скалится. — Твой век короток, в старости на тебя никто не взглянет.

— Без чувств и эмоциональной близости я могу и вибратором побаловаться, — закидываю рюкзак на спину и затягиваю волосы на затылке в тугой хвост. — И они не болтают всякие глупости.

Разворачиваюсь и иду прочь. Зря я скормила яблоко рогатому мудаку, который одной только фразой извратил мою дружескую симпатию к нему в презрение. Ишь, облагодетельствовал меня своим вниманием! Я к Карну по-доброму и с сочувствием, а он только и думает о гнусностях и напоминает, что я слабая и смертная девка.

11. Глава 11. Паукокрадка

В осиновой чаще у ручья, что игриво журчит меж влажных камней, покрытых пушистым зеленым мхом, перевожу дыхание. Под водой замечаю пластиковую упаковку из-под чипсов, застрявшую под булыжником, и с недовольным вздохом тянусь к ней, погружая ладонь в ледяной поток.

— Обещанное дитя…

Я отдёргиваю руку и испуганно озираюсь по сторонам:

— Кто здесь?

Лишь птички заливаются веселыми трелями. Я касаюсь пальцами холодной воды и вновь слышу:

— Обещанное дитя…

И не разобрать — женский, мужской или детский голос. И звучит он будто в голове, где-то у мозжечка. И даже не звучит, а приветливо вибрирует.

— Обещанное дитя…

— Привет? — неуверенно говорю я, опускаясь на корточки возле ручья, и медленно шевелю пальцами в холодной воде.

— Обещанное дитя…

— Я Венди, — шепчу я.

Ручеет теплеет.

— Обещанное дитя Венди…

— Венди Бэлл, — уточняю я.