Подтверждением ее догадки стали зимние каникулы, в течение которых ей не удалось ни отдохнуть, ни выспаться как следует. Николай Васильевич, так звали нового заведующего учебной частью, обзавелся домашними телефонами и адресами всего преподавательского состава и с поразительным упорством названивал ей ежедневно ровно в половине седьмого утра в течение всех двух недель каникул.

– Доброе утро, – каркал он обычно в трубку и принимался излагать пожелания на день грядущий.

– Хорошо, хорошо… Ага, сделаю… – согласно бубнила Настя в трубку, изо всех сил борясь с желанием послать въедливого мужика куда подальше. – Через час буду на работе…

И вот в то время, когда ее коллеги еще сладко сопели в свои подушки и досматривали последние рождественские сны, она тащилась через весь город в пустующую школу, чтобы в холодном гулком фойе ожидать прибытия противного шефа. Следует отметить, что тот особенно не спешил и появлялся часам к девяти, а то и попозже. Как могла, Настена мирилась с таким положением вещей.

Но к концу весенних каникул нервы ее сдали, и она, холодея душой от предчувствия возможных последствий, выдохнула еле слышно в трубку:

– Николай Васильевич, я не приду…

– Что?!

– Я хочу спать! – Она швырнула трубку на рычаг и несколько минут стояла в полнейшем оцепенении.

Каким мог быть результат, она приблизительно догадывалась, и он не заставил себя долго ждать. Прибыв на следующий день на занятия, девушка тут же получила приглашение зайти в кабинет НикВаса (так ребятня с первых дней окрестила противного завуча, причем ударение с первого слога потихоньку сползло на второй, что придало прозвищу еще большую звуковую выразительность и привело в восторг их учительницу)…

– Пишите заявление на расчет! – С самым счастливым видом завуч пододвинул ей лист бумаги и авторучку.

– С какой стати? – совершенно спокойно поинтересовалась Настя и, не дав ему опомниться, пояснила: – Вчера было воскресенье, то бишь мой законный выходной. То, что я не вняла вашей «просьбе» и не явилась вкрутить лампочку в женском туалете первого этажа, вы не можете вменить мне в вину…

– Минуточку!!! – задохнулся от такой вопиющей наглости Николай Васильевич. – Вы не подчинились указаниям должностного лица! Я уже подготовил приказ о вашем наказании…

– Мотив?! – также повысила голос Настя. – То, что я имела несчастье столкнуться с вами на заснеженной аллее?! Или, быть может, кризис возраста?! Не у меня, разумеется…

– Во-о-он, – простонал завуч и осел в кресло. – Во-о-о-он…

Настя вышла из его кабинета, гордо подняв голову, но уже в следующий час спеси в ней поубавилось. Начальственная дама из районо, с которой ей довелось встретиться в директорском кабинете, разве только что не обматерила молодую преподавательницу. Витиеватости ее слога могла, пожалуй, позавидовать портовая братия, а Настя с ее дипломом учителя русского языка и литературы лишь молча открывала и закрывала рот, пытаясь уследить за синхронным переводом сказанного в исполнении их директрисы.

В итоге Настю временно отстранили от уроков. Целую неделю она упорно ходила на работу и просиживала с восьми утра до трех пополудни в учительской. Потом ей надоели сочувственные взгляды коллег, она засела дома, а через неделю неожиданно позвонила Нинка Калачева.

– Иди сама в районо и попытайся во всем разобраться! – твердым голосом наставила ее подруга. – Может, эта тетка – его родственница. Может, жена или любовница… Давай, давай, иди и не теряй времени, а то тебя еще чего доброго за прогул уволят…

Нет, все-таки от своих поросят, коров, овец и прочих домашних тварей Нинка чего-то да поднабралась. Красноречивая тетка из районо действительно оказалась родной сестрой НикВаса. И сообщила ей об этом не кто-нибудь, а ее давняя попутчица (к слову сказать, сама весьма поднаторевшая в матерной фразеологии).