– Ваши чувства взаимны и искренни? – спросил настоятель.

– Да! – дружно ответили мы.

– Вы не можете обойтись друг без друга?

– Да!

– Глубоко ли ваше познание друг друга?

– Глубоко!

– Что ж, данным мне правом я объявляю вас мужем и женой! – торжественно проговорил настоятель, а потом чуть улыбнулся: – Можете поцеловаться!

Под пристальным взглядом настоятеля я ткнулся губами в губы девушки. Назвать это поцелуем нельзя, но соблюсти рамки приличия необходимо. Ведь жена она мне теперь! Губы Кинэллы были холодны, а взгляд наполнен презрением, так мне показалось. В этот момент ее зрачки расширились, и голубые глаза девушки стали еще более выразительнее. Не успев отреагировать, я и сам застыл в изумлении. У меня в голове кто-то хихикнул:

– Это моя территория! Ведь вы в храме! Позволю себе подарить тебе свадебный подарок в виде напутствия. – Игривый голос умолк на мгновение, а потом серьезно произнес: – Беги, быстрее беги и найдешь, а отрекаясь – обретешь!

– Ну хватит вам! – довольно произнес настоятель. – Нацелуетесь еще!

Мы с Кинэллой одновременно отпрянули друг от друга, я бы даже сказал – шарахнулись. Конечно, она была мне симпатична, но ведь я просто помог ей в трудную минуту. На что-то большее рассчитывать не приходилось, тем более что она явно относится ко мне как к инструменту. И ладно, у меня и без нее проблем выше крыши. Теперь и совет богини из головы не выходит. В том, что голос принадлежал богине любви, я не сомневался. Что она подразумевала под сказанным? Бежать, впрочем, мне действительно надо; в дорогу, и желательно – как можно быстрее. Слабость накатывала временами, и сейчас случился очередной такой эпизод. Ноги задрожали, а по лицу заструился пот.

– С вас два золотых, – объявил настоятель.

Я молча отдал деньги; у меня их было немного, но не требовать же со своей… жены! Это было бы как-то смешно. Через минуту мы обзавелись двумя документами о том, кем являемся друг другу. Поставив подписи в храмовой книге о совершении обряда бракосочетания, мы наконец-то покинули храм.

На улице уже смеркалось; хотя, по ощущениям, в храме мы провели немного времени, но похоже – часа два прошло.

– Куда сейчас? – не глядя на меня, спросила Кинэлла.

– Можно я буду называть тебя Кин? – спросил я: почему-то короткое имя мне нравилось больше. – А ты зови меня Рэн.

– Хорошо, – склонила голову девушка, но так и не посмотрела на меня.

– Давай я провожу тебя до дома князя.

– А потом?

– Мне надо в дорогу, – коротко ответил я, чуть подумал и продолжил: – Наш с тобой брак ты можешь расторгнуть в любой момент. Для его сохранения нет никаких оснований. Я бы посоветовал дождаться совершеннолетия и только потом развестись. Думаю, что моего присутствия не потребуется.

– Спасибо, – обронила Кин.

За что конкретно она меня поблагодарила, я не понял, но переспрашивать не стал, лишь махнул рукой.

Забрав Ворона из конюшни трактира, мы двинулись в сторону дома Гунера. Шли не спеша, но хранили молчание, только конь время от времени недовольно фыркал. Еще бы ему быть довольным, когда хозяин вытаскивает его в ночь из уютной конюшни, где навалом свежей травы и душистого сена! Дойдя до перекрестка с улицей, на которой стоял дом князя, Кин сказала:

– Дальше я одна. Тебе нельзя показываться моим преследователям, – потом грустно улыбнулась: – Ведь ты теперь тоже из-за меня в опасности. Они постараются найти тебя и сделать меня вдовой, чтобы достичь своих целей.

Вот ведь черт! О таком обороте дела я не подумал, но, с другой стороны, это абсолютно ничего не меняло. Прислушавшись к себе, я понял, что поступил бы так же, если даже учел и этот момент.