– Времена другие. Почему они согласились пойти? В прошлый раз, если верить рассказам, еле выбрались домой – жизнь на волоске висела.

– Почему ты пошел в Панджшерское ущелье, хотя никто не заставлял? Духи награду за голову «хитрого шурави» объявили, но старший лейтенант Иванов настоял…

Полковник не ответил.

– Каждому нормальному мужику время от времени хочется испытать нечто отличное от радости перекладывания бумажек из одного ящика стола в другой. Поэтому одни носятся на машинах, как сумасшедшие, другие прыгают в водопады…

– Тебе такого не хочется?

– Я свое отпрыгал. Через год на пенсию.

– Уйдешь майором?

– За эту операцию, надеюсь, звезду на погоны добавят. Мне хватит.

– Не будешь жалеть о работе?

– Пусть ее черти жалеют! Моему отцу не довелось внуков на руках подержать, а я хочу. У дочки жених – хороший парень, в банке работает. Сказали, что планируют минимум троих детей. Буду внуков нянчить, на даче с ними гулять…

Иванов насмешливо улыбнулся.

– Ваш сарказм, товарищ полковник, не обоснован, – обиженно сказал Егорычев. – Я и в самом деле хочу гулять с внуками.

– Кто не хочет? Но старый армейский конь волнуется, заслышав звук боевой трубы.

– Моя труба отпела.

– Это вы зря, майор! Сообщаю, что приказом начальника экспедиции вы включены в состав второго отряд исследователей.

Егорычев набрал воздуху в грудь и, спустя минуту, с шумом выдохнул. Только взгляд сказал все.

– Как же без такого специалиста? – весело спросил Иванов. – Без мастера-оружейника, у которого все и всегда исправно до последней пуговицы?

– Дочка замуж выходит. В октябре, – хмуро сказал Егорычев.

– Успеешь. Пока Телюк с Ноздриным до Киева доберутся, пока осядут, натурализацию пройдут, связь установят…

– Вдруг придется спасать?

– Сам говорил: все предусмотрено. Придется спасать – уложимся быстро.

– Смотри, Игорь! – буркнул Егорычев. – Свадьбы я тебе не прощу. Я был в командировке, когда дочка родилась. Росла она, считай, без меня. Учителя в школе думали, что жена – мать-одиночка. Если еще и свадьба…

– Не кипи! Отгуляем вместе! У меня долг перед крестницей…

Офицеры замолчали. Первым заговорил Егорычев.

– Хорошие парни эти исследователи. Симпатичные. Как только их жены пустили?

– А тебя?

– Моей не привыкать.

– Женам Телюка и Ноздрина – тоже. Я читал личные дела. Как исследователей, так и жен их. Там такое…

– Не рассказывал.

– Тебе лучше не знать.

– Куролесили много?

– В двух словах не скажешь. Особенно впечатляют видеозаписи их прошлого дела со Службой.

– Они мне нравятся.

– Мне тоже. В том-то и беда. В нашем деле личная симпатия – помеха.

– Не можешь забыть Кандагар?

Полковник Иванов не ответил. Встал и направился к своей палатке. На площадке у пещеры стало слышно стрекотание кузнечиков.

«Зря я про Кандагар вспомнил, – покаянно подумал Егорычев. – Страшное было дело. Спасали одного, а положили полвзвода. Но Игорь тоже хорош! Хоть бы сказал про экспедицию! Я жену и дочь на всякий случай подготовил бы…»

Кручинился, впрочем, майор недолго. Заглянув в свою палатку, вытащил из сумки армейскую фляжку, приложился основательно, крякнул. Затем бросил в рот пилюлю, проглотил. Прилег на надувной матрац.

«Через полтора часа – регламентные работы, – определил Егорычев, глянув на часы. – Можно и вздремнуть. Дима разбудит».

Спустя минуту майор спал, устроив коротко стриженую голову между надувных ребер матраса. Полковник Иванов, заглянувший под полог спустя несколько минут, покачал головой, но будить не стал…

Ливень, осенний и холодный, низвергался с небес сплошным потоком, заглушая шаги. Волны, вздыбленные порывами ветра, ударяли в берег, швыряя пену до самого склона. Но люди, суетившиеся под входом в пещеру, не видели этого – такая темень стояла вокруг. Переговариваясь вполголоса, они вытащили на берег тяжелый аппарат и торопливо занялись его оснащением.