Здоровяк в тельняшке под косухой мрачно уставился на раздолбанный мотоцикл, стоявшую невдалеке помятую иномарку и кровь на дороге. Время от времени он облегчал душу крепким морским словцом, потом снова надолго замолкал с суровым видом.

– Здорово, Боцман! Чего произошло-то?

Друзья обнялись. После чего тот, кого назвали Боцманом, сердито кивнул в сторону дороги:

– Видите знак? Чтоб его осьминогом во всю ватерлинию… Похоже, мотоциклист ехал по главной дороге, а этот на машине – выворачивал со второстепенной. Да еще на чужую полосу через две сплошные! Якорь ему в ж… Вот парнишка и влетел в бочину «коробке». Только я никак не пойму, почему у мотоцикла такие повреждения? Смотрите – и морда смята, и зад раздолбан. Багажник в щепки… Как он так умудрился-то?

– Может, в воздух подбросило от удара, перевернулся и приземлился уже задом?

– Нее… скорее, все-таки под колесами побывал. Небось, этот еще и проехался по нему. Три шторма и один абордаж!

– А известно – кто, как? Очевидцы-то есть?

– Да нет ни хрена! Сам ничего не знаю… Парнишку-мотоциклиста увезла «скорая» еще до меня. Эти буровят дуром, не хотят ничего говорить, – Боцман кивнул в сторону помятой иномарки, возле которой стоял молодой мужчина в модном пиджаке и две напуганные девицы. – Агрятся на любые расспросы. Дескать, какое ваше дело, отвалите нахрен, не хотим мы с вами разговаривать! Кильки сухопутные… Вон Боярин пошел с ними потолковать. Может, чего и выпытает.

Возле иномарки и правда маячила массивная фигура байкера, который степенным голосом вел неспешную беседу, пытаясь разговорить ту троицу. Стоящие неподалеку байкеры благоразумно решили не вмешиваться, понадеявшись на своего собрата.

Президент мото-клуба «южных», здоровенный русский богатырь по прозвищу Боярин – был легендой мото-сообщества. И, как часто водится в отношении легенд, – слухи да вымыслы настолько тесно переплетались там с правдой, что порой было просто невозможно отличить одного от другого. Даже друзья и приближенные мало что знали о его прошлом. Говорили, что в молодости он увлекался реконструкторством, возглавлял местный клуб исторического фехтования. У них, вроде бы, даже была своя «дружина», которая ездила по фестивалям да толкинистским игрищам. Потом он забросил это дело и стал байкером, одним из основателей мото-движения в городе. На память о тех временах осталась у него привычка говорить вычурно, как в старинным былинах с использованием древнерусских выражений. Смеяться над такой манерой речи давно уже никто не решался, ибо шутить с богатырем, у которого косая сажень в плечах да кулаки пудовые – занятие вредное для здоровья. Во всяком случае, так утверждали те, кто попробовал…

Впрочем, зачастую такие истории оказывались не более чем слухами, при ближайшем рассмотрении развеивающимися в дым, словно пепел от костра. А нынешний Боярин выглядел добродушным здоровяком, отнюдь не склонным к конфликтам. Напротив, порой именно ему удавалось сглаживать различные шероховатости в мото-тусовке и поддерживать мир в байкерском сообществе.

Но сейчас, похоже, даже у Боярина не получалось наладить диалог с той стороной. Закончив свои попытки разговорить собеседников, он подошел к байкерам.

– Здрав буди, добры молодцы… Вижу я по очам вашим, что ждете вы от меня вестей добрых, та только понапрасну, ибо не желает сей отрок неразумный рассказать все обстоятельно, как водится… Девицы же его и вовсе зашуганы произошедшим, поелику супротив своей воли в таком деле замешаны оказались, сев в тарантайку ту заморскую… Мнится мне, не добьемся мы тут правды. Надо ждать слуг государевых, кои и прояснят дело в силу должности. Не кручиньтесь други мои, но такова уж наша участь на вечер сей…