– Я решил сесть на диету…

– Я сказала «в бар», а не «в пиццерию». Выпьем по стаканчику. Тебе надо снять стресс, мне тоже.

– Господи, Катюха, у тебя-то что?

– Любовник бросил.

– У тебя был любовник?!

– А что ж я, хуже всех, что ли? Оказывается, хуже. Я надеялась, что этот тип за непритязательностью формы разглядит мою чуткую и трепетную душу, но не вышло. Всем вам, мужикам, подавай топ-моделей.

– Ну мне топ-модель не нужна. И я вполне различаю твою трепетную и ранимую душу. Слушай, может, поженимся? Я теперь буду человек свободный…

– Нет, Вит. Я не та женщина, которая тебе нужна. Подругой и наперсницей быть согласна, а вот насчет остального… Да ты это и несерьезно. Так как насчет бара?

– Давай сегодня в девять. Ты за мной заедешь?

– Само собой. А чем до девяти займешься?

– Буду паковать Нинкины вещи, чтоб она, не дай бог, не передумала.

– Ну ладно, только не переусердствуй.

…Никаких вещей Виталий, разумеется, паковать не стал. Он перекусил салатом из крабового мяса, гамбургером, половинкой пиццы, запил все это пивом и улегся на диван читать новую книгу из серии «Книга – загадка, книга – бестселлер». Потом его сморил сон…

Во сне он снова был худым и стройным как молодой тополь. Он был вооружен странным оружием – оно напоминало шаровую молнию, и этой самой молнией он собирался засветить в лоб какому-то до странности неприятному типу с алыми глазами. Он обернулся – за ним стояла толпа в разномастных одеждах. «Победи его, господин, победи!» – кричали из толпы наперебой. Виталий размахнулся…

…И проснулся. Телефон снова звонил. Он посмотрел на дисплей – половина девятого, а звонит Катька.

– Алло, Кать, я уже собираюсь.

– Я у подъезда. Жду.

– Сейчас-сейчас.

Виталий надел свой мешковатый и бесформенный костюм, который только подчеркивал полноту, а не скрывал ее. Причесался, стоя у зеркала. Вид у него и впрямь был неважнецкий. Не для бара вид. А, ладно, сойдет.

Он спустился вниз. У подъезда стояла «тойота» Катерины. Сама Катерина сидела за рулем.

– Привет, – сказала она, когда Виталий едва-едва поместился на пассажирском сиденье и, пыхтя, набросил на себя ремень безопасности. – Мрачновато выглядишь, но это мы поправим.

Виталий постарался улыбнуться так, чтобы Катька не испугалась его улыбки. Все-таки на душе у него кошки скребли. И из-за Нинки, из-за всего. Жизнь как-то скособочилась, шла не ровно и легко, а какими-то зигзагами.

«Зигзаг неудачи», – мрачно подумал Виталий.

Они доехали до бара. Вечерний город был красив. Виталий любил Щедрый, хотя и считал его глухой провинцией. А в Москве лучше, что ли? Одни пробки и коррупция.

Возле бара, как всегда, ошивался умертвие, прося подаяния. Впрочем, выглядел он прилично и даже не вонял. Виталий подал ему двадцатку.

– Балуешь ты их, – недовольно сказала Катерина, но тоже подала червонец.

Умертвие заблажил мертвым голосом:

– Дай бог вам доброго здоровьица, молодые господа! Жить вам без горести до самой старости…

Дальше Виталий не услышал. Они вошли в бар.

Для завсегдатаев час еще не наступил, поэтому в баре было малолюдно. Катерина уверенно подвела Виталия к отдельной кабинке, обитой зеленым кожзаменителем. Они сели.

Подошла официантка, профессионально улыбнулась:

– Добрый вечер, что будете заказывать?

– Мне бренди со льдом, – сказала Катерина.

– А мне просто водки, – кивнул Виталий. Не хотелось экспериментировать с коктейлями, хотелось просто надраться в стельку. Хотя много пить им нельзя – Катерина же за рулем. А без ее компании просто так напиваться было неприлично.

Официантка принесла напитки, друзья подняли стаканы: