– «С тем же успехом, ты бы мог сказать, что револьвер – это чесалка для спины», – хмыкнул Эйлакс, – «Мы просто слишком мало знаем».

Чудесно. Я просто-напросто Франкенштейн какой-то. Самый настоящий попаданец, только выдранный из места, где он жил долго и счастливо. Крутейших благородных кровей, голубее некуда, но изгнанный. С самым настоящим могучим демоном внутри, но категорически не желающим тратить хотя бы кроху своих сил. Со способностью, буквально выдавливающей душу из других людей, но действующей совершенно бесконтрольно, а самое главное – на мещан! Зачем мне может понадобиться в жизни травить вокруг себя простолюдинов? Зачем?!

Мой крик души был услышан лишь заржавшим как конь Эйлаксом. А ведь когда-то считал одержимость полезной! Эх, придется и дальше надеяться лишь на револьвер.

…ну и Дариона Вайза. Вредный демон, испортивший мне в юности немало нервных клеток, с каждым днем всё больше и больше доказывал свою незаменимость в своей роли поверенного, работая за десятерых. Я понимал, что он и свои дела проворачивает, но и мысли не допускал интересоваться их природой. От добра – добра не ищут.

Как я и предполагал, в местном Доме Отдыха Учителя студентов не ждали от слова «совсем». Пропустили меня, хоть и с боем, только из-за благоразумно надетой мной формы академии, большого и важного дипломата с материалами, а также давления, которое я оказал на бдительного вахтера. Появись я здесь в своем новом красном наряде, то, скорее всего, со мной бы обошлись на порядок вежливее, но дали бы от ворот поворот. А как студента – со скрипом, но пустили.

Сопротивление мой приход вызвал вовсе не потому, что появление студента на этих вечеринках было чем-то запретным, просто подобное было не принято. Если у кого-то были идеи, предложения, критика… даже просто пожелания, то тот человек шел прямиком в студенческий совет Якусейсшо, излагая свои чаяния специально выбранному студенту, называемому президентом студсовета. Этот несчастный, добровольно взваливший на себя очень почетную, но все-таки ношу, и работал промежуточным звеном между преподавательской братией и студенческим обществом. Проявлять инициативу вне этой устоявшейся цепочки было моветоном.

Чхать я на это хотел! Просто потому, что система была ущербной и тормознутой. Президент студсовета был некоей компромиссной фигурой, прекрасно осведомленной о пожеланиях и политике руководства академии. Он или она могли совершенно безбоязненно завернуть любое начинание, если оно было хоть сколько-то неудобным.

А моё было как ёж с распахнутым зонтом в заднице.

И сейчас я планировал как следует обустроить ловушку, чтобы зафиксировать достаточное количество людей в одном помещении перед тем, как запускать (или впускать?) ежа с зонтом.

Сделать это оказалось довольно просто, благо, что приехал я заранее. Войдя внутрь презентабельного и вполне современного здания, напоминающего помесь библиотеки и клуба, я тут же поймал местного, который оказался подрабатывающим студентом-второкурсником из Куросёбанаэн. Парень продемонстрировал идеально подходящий для моих целей кабинет и поделился ключом, радостно скрывшись потом с глаз, унося купюру в десять тысяч йен. Да, не все аристо могут похвастать достатком…

Развесив графики и разложив материалы, я дождался начала собрания, закрыл класс и… вышел на охоту.

Само действо было чем-то вроде близкого массового знакомства. Учителя, физкультурники, библиотекари и прочие медсестры с трудовиками обнюхивались, искали общий язык и натужно улыбались, зная, что высший преподавательский совет сейчас занят тем же самым, но и еще заодно решает, кому из них, маленьких людей, предстоит довольно долгий отпуск в год, а то и не в один. Атмосфера по этому поводу в главном приемном зале стояла довольно нервная.