– Первый подвиг, слава богу, проскочили, – проговорила Флоринда. – Давайте последний.

– Между прочим, – обратился Рыцарь к язвительной романистке, – описание моего тридцать четвёртого подвига вы без спросу вставили в свой бесконечный роман. Кажется, в шестьсот сорок вторую главу.

– Если вам жалко, я его выброшу, – фыркнула Флоринда. – Вставлю туда историю Домового. Она не менее интересная и романтическая.

– Мне не жалко, – ответил Рыцарь. – Но спросить разрешения и поблагодарить могли бы.

– Ну давайте же, рассказывайте дальше, – проворчал Синий Друг. – Не тяните резину. А то я опять уйду в ванную.

– Да, конечно. – Рыцарь отхлебнул чаю, откашлялся и продолжил: – Свой последний подвиг я помню так, будто это было вчера. Но это длинная история, и начну я её издалека. Отец отправил меня с важным поручением в соседнее государство. Утром я надел доспехи, повесил на пояс меч, взял копьё, сел на своего верного коня и тронулся в путь.

Солнце уже начало клониться к западу, когда на небольшой лесной поляне я увидел двух злодеев, которые сидели под раскидистым деревом, ели ананасы и рассказывали друг другу непристойные истории. Один из них был худой и длинный, другой – маленький, с отвратительной рыжей бородой. Рядом с разбойниками лежала связанная по рукам и ногам юная пленница. Девушка была без чувств. Боже мой, как она была прекрасна! – Рыцарь тяжело вздохнул, потёр кулаком глаз и вдруг ударил древком копья в пол. – Я сразу понял, что злодеи украли девушку, и решил освободить её. «Защищайтесь!» – отважно крикнул я разбойникам и вихрем набросился на них. Одного моего грозного вида оказалось достаточно, чтобы негодяи побросали недоеденные ананасы и с воплями скрылись в лесу. Я не стал преследовать похитителей. Спустившись с коня, я склонился над прекрасной пленницей, чтобы хорошенько разглядеть её. В этот момент на поляну выскочил всадник с копьём наперевес. Приняв меня за одного из этих бродяг, он с проклятьями на устах бросился в атаку. Храбро отбиваясь, я пытался объяснить нападавшему, что перед ним спаситель юной красавицы, а не злодей, но он был так возбуждён, что ничего не хотел слышать. Пришлось мне победить этого неблагодарного юношу. Я копьём сбросил его с коня и ранил в руку, а затем снова подошёл к пленнице. Оказалось, что девушка давно пришла в себя и видела весь поединок. Когда же я освободил её от пут, она бросилась на меня с кулаками и стала проклинать всех моих родных до десятого колена. Пришлось мне…

– Вы её тоже победили? – испуганно спросил Андрей.

– Нет. Мне пришлось оставить эту неблагодарную девушку на поляне, рядом с её раненым защитником, который оказался её родным братом.

Я продолжил путь и всю дорогу размышлял о том, как неблагодарны люди, как порой тяжело бывает творить добрые дела и во всем следовать справедливости.

Скорбные мои мысли были прерваны жалобным окликом. На лесной дороге в униженных позах стояли два нищих монаха с измождёнными лицами. Один был очень высокий и худой, с тёмными кругами под глазами. Другой – маленький, с неопрятной рыжеватой бородой. Они попросили меня подать им что-нибудь поесть, и когда я полез в мешок с провизией, монахи подло воспользовались этим и стянули меня с коня. Эти неблагодарные служители Господа долго пинали меня ногами, били палками по шлему, а потом отобрали деньги, оружие, сели на моего скакуна и были таковы. До самого вечера я лежал на земле, проливал горькие слёзы и думал о человеческой неблагодарности и жестокости.

До соседнего государства я стойко добирался несколько дней и ночей на попутных телегах, но чаще – пешком. По дороге я совершил ещё несколько блестящих подвигов, но о них – в следующий раз.