– Сказки мне не нужны, – сказал Андрей. – До свидания, я пошёл.

– Иди, иди, читатель, – зевнув, ответил фламинго. Он уже зашёл за глыбу мрамора, но неожиданно вернулся и удивлённо окликнул Андрея: – Ты что же, так до самого города пешком и потопаешь? Возьми хотя бы вон ту собаку, она тебя мигом довезёт.

Андрей обернулся и увидел большого дворового пса, очень похожего на Пирата, который жил на школьном дворе. Тот сидел, склонив голову набок, и, очевидно, ожидал приказаний, но Андрей почему-то сразу вспомнил о лошади. Едва он о ней подумал, как его сильно подбросило вверх и он увидел под собой старую знакомую. Кобыла повернула голову назад, скосила большой печальный глаз на седока и со вздохом сказала:

– Опять ты? Ты ведь меня от мешка с овсом оторвал.

– Я только подумал… – начал оправдываться Андрей.

– Думать надо в школе на уроке, а не здесь. Ну скажи на милость, зачем тебе во сне лошадь, когда ты можешь куда угодно добраться на любой палке или хоть на этой розовой цапле, которой всё равно нечего делать?

– От цапли слышу, – ответил фламинго, снова вынырнув из-за глыбы мрамора.

– Я в млекопитающих тоже не очень разбираюсь, но никогда не позволю себе назвать лошадь – ослом, а осла – крокодилом. А насчёт «нечего делать»… я, между прочим, нахожусь на службе.

– Извините, – виновато проговорила лошадь. – Ошибочка вышла.

– В зоопарк надо почаще ходить, тогда и ошибочек не будет, – на прощанье проворчал фламинго.

– Зоопарка мне только не хватало, – проворчала кобыла и обратилась к своему наезднику: – Куда тебе, горе луковое?

– В город Розовых Снов, на главную площадь, – ответил Андрей. – Но если вам некогда, я сам долечу.

– Да уж ладно, сиди, коль вызвал.

Лошадь оттолкнулась от земли и гигантскими прыжками понеслась по Дороге Чуда, туда, где на горизонте виднелись розовые крыши домов.

– И что тебя потащило в эти розовые сны? – не унималась кобыла. – Там кормят одними пирожными с розовым кремом. А мне жирное нельзя.

– Я… – хотел было ответить Андрей, но кобыле, похоже, его ответ был не нужен.

– Я старая заслуженная лошадь, восемь лет ходила под седлом, пять – в упряжке, должна во сне возить какого-то мальчишку развлекаться. Уму непостижимо. Нет, надо срочно просыпаться от этого кошмара. И конюх куда-то запропастился. Небось сам спит, старый хрыч, и пряники во сне трескает. А я здесь как проклятая.

– Я всё-таки лучше сам, – нагнувшись к уху кобылы, сказал Андрей.

Он хотел было оттолкнуться от животного и взлететь, но тут лошадь крикнула:

– Сидеть! Сейчас я выполню свой лошадиный долг, а потом можешь идти на все четыре стороны.

– А что, есть такой долг – лошадиный? – удивился Андрей.

– А ты думал, что у лошади долг коровий? – вопросом на вопрос ответила кобыла.

– Я вообще об этом никогда не думал, – сказал Андрей.

– Счастливый человек, – в очередной раз оттолкнувшись от земли, проговорила лошадь. – Всю жизнь завидовала тем, кто не думает о долге. Тысячу раз говорила себе: плюнь, живи как тебе нравится. Не получается. Как увижу телегу, сама в хомут лезу. Ругаюсь, но лезу. Характер такой.

– А хотите, я в Книге Судеб посмотрю, сколько вам ещё телегу возить? – участливо спросил Андрей.

– Не надо. Судьба рабочей лошади всем известна: работа до гробовой доски. Так что не трудись. – Кобыла опустилась на площадь, выложенную плитами из розового мрамора, и сказала: – Слезай, приехали. Весь сон на тебя угробила.

– Простите, я больше никогда не буду о вас вспоминать, – спрыгнув вниз, сказал Андрей, но кобыла растворилась в воздухе до того, как он закончил фразу.