– Такое случается, если создавший домового власнеч черен душой и вынашивает особо опасные преступные замыслы против окружающих. Тогда смерчень выходит из повиновения злого колдуна и порой убивает его. Не знали разве, ваша светлость?

Пришлось хмыкнуть многозначительно. Василий продолжал расспросы, пока размещали лошадей. Снимать седла не стали, только ослабили подпруги да задали животным побольше корма, прихваченного в мешках из главной конюшни.

Результатами Райкалин был весьма доволен. Узнал, что у него в сумке местный домовой. Выведал, что тот разумен. И успокоил свою совесть по поводу убийства черного колдуна. А то слишком уж все нахваливали того, даже живота своего не жалея и выгораживая «знахаря и добрейшего травника».

Осталось только узнать, чем смерченя кормят, но сделать это помешали оруженосцы.

– Это что, все наши лошади? – вырвалось у ошеломленного Ольгерда.

– Нет! – постарался рычать громко и сердито Шестопер. – Не все! И вы, как мои полные помощники во всем, – он угрожающе покачал указательным пальцем, – должны будете навьючить на пристяжных лошадей всю нашу поклажу и трофеи. Выход с отрядом Молнара – на рассвете. Отправляемся в град Вищин. А вот эта лошадь останется на хозяйстве данной семьи. Она принадлежала мне, но я решил подарить этим крестьянам за отличный постой. Ужин готов?

– Да, – кивнул Петри. – И тебе опять полный жбан жидкой похлебки сварили.

– Отлично! Ночью будете охранять коней посменно…

Договорить Василий не успел, вмешался глава семьи:

– Мы сами глаз не сомкнем, ваша светлость! Так что все ложитесь и спите спокойно. – И велел сыну: – Сынок, подопри ворота с калиткой еще и кольями!

Сомневаться не приходилось, хозяин всю ночь глаз не сомкнет, охраняя нежданно свалившееся на него богатство в виде беременной кобылы. Но, судя по глазам парней да по их кислым рожам, подобное самоуправство может и не пройти. Рыцари спасшего их отряда тоже имеют глаза и уши, да и извилинами шевелят не только для приема пищи. С них станется поставить вопрос ребром, а то и со всей наглостью надавить на оруженосцев морально. А у тех в головах – великие и светлые идеи настоящего рыцарства. Могут и проболтаться.

Поэтому, еще перед тем как войти в дом, Райкалин отвел подчиненных в сторонку и строго-настрого приказал:

– Врать вам ничего не надо! Говорите только правду: «Господин играл накануне с рыцарем Гальцаром в кости. Играли азартно. Чем закончилась игра – не знаем». И все, больше ни слова на эту тему! Во всем остальном хватает моего рыцарского слова. Так ведь?

Те помолчали в сомнении, а потом Петри ответил:

– Конечно, если ты дашь рыцарское слово, то этого должно хватить. Но если кто усомнится в нем, тебе придется вызвать его на поединок.

– Это меньшая из бед.

– Но у нас все равно нет денег, – весьма своевременно напомнил Ольгерд.

– И с этим будем разбираться по обстоятельствам. Как говорят великие философы: даст Род день, даст и пищу, – перефразировал Василий крылатое выражение своего мира на местный, языческий лад.

И первым поспешил в дом. Но за дверью сразу остановился, прислушиваясь к разговору оруженосцев, задержавшихся во дворе.

– Мне даже не верится, что он так резко изменился.

– И мне. Был натуральным мямлей. А теперь совсем другой человек.

– А с лошадьми пройдет, как думаешь?

– Если ничего лишнего не ляпнем, а он станет ссылаться на некий выигрыш в кости – пройдет. Но как быть с поединками? Справится ли он, давая жесткие ответы, а потом и сражаясь?

– Вот и я боюсь… Тот же Коннеш Найт не упустит случая поиздеваться и блеснуть своим сарказмом.