Облачный гигант жалобно застонал, но… я не собирался философствовать и размазывать по лицу гуманистические сопли. Когда тот разорял деревни в Чесоле, его совершенно не трогали слёзы и мольбы местных жителей, которых его подручные, а то и он сам жрали живьём и давили, как тараканов. А сейчас он воет, придавленный многотонной машиной, страдая, наверное, от того, как жестока к нему судьба.

Отпустив урода, я шипом молота указал на валявшуюся на земле палицу. Он, подвывая и кряхтя, поднялся, пошатываясь, взял оружие, всем своим видом демонстрируя, как ему плохо… а затем вдруг, резко размахнувшись, метнул палицу в меня, а сам, наложив на себя какую-то усылающую магию, со всех ног побежал прочь. В глубь полигона, подальше от трибун.

Я только улыбнулся, легко отбив щитом «метательный снаряд». Не зря же другие операторы расставили свои комплексы каре, оставляя вроде как лазейку, ведущую «в поля». Надо же было продемонстрировать зрителям ещё кое-что…

– Огонь! – приказал я, махнув молотом в сторону удирающего великана.

Двое «Ойр» с пулеплюями, не торопясь, вышли веред. Застрекотали, вылетая из спаренных стволов, шарики, и, в последний раз взвыв от невыносимой боли, облачный великан уткнулся разбитым носом в молодую траву, пропахав в земле длинную, чёрную борозду.

Всю прошедшую с момента проведения презентации неделю я провёл в Академикуме.

Надо сказать, в тот день «Элвис покинул здание», то есть я – званый приём для очень узкого числа лиц, который императрица дала в честь знаменательного события, обретения «Ойр», довольно рано добившись почти всего, чего хотел, за исключением реализации навязчивого желания оттянуть первую публичную демонстрацию роботов простому народу.

Тут, к сожалению, мало что зависело от моих желаний. Да и необходимость доработать комплексы господ генералов не впечатлила.

Политическая ситуация в последние полгода складывалась, мягко говоря, нестабильной. На внутренних фронтах просто шли какие-то пертурбации, тихонько бурлила аристократия, перетряхивая сферы влияния, что было объяснимо после резкого падения акций фракции Дюрера. Кое-где бунтовал народ, правда, связано это было вроде как с катастрофическим положением конкретных феодов, но, учитывая «демократические» устремления, внезапно родившиеся в королевстве Демонов, лично мне представлялось, что недовольство вполне могло подогреваться извне.

Уж больно много в последнее время появилось на дорогах империи непонятных проповедников всего хорошего против всего плохого. А у малообразованных крестьян, что на средневековой земле, что здесь, было не так уж шибко развито критическое мышление…

Они и родного священника «из своих» вполне могли на костёр отправить только из-за того, что в него, брызгая слюной, с криком «еретик» ткнул пальцем ушлый проходимец, по их мнению, внешне похожий на святого человека. И если в среде эллидийцев подобное было практически невозможно – не имелось у суровой богини Победы любви к умерщвляющим плоть бродячим безумцам, а катиющийцы и вовсе на «таких» внимания не обращали, то с лоридианцами и почитателями других религий всё было куда как хуже.

Особенно в среде почитателей богини Смелости и Мудрости, которые залипали на любого болтуна с его заумными речами.

Хорошо хоть глава тайной стражи Лорд д’Эльд довольно серьёзно отнёсся к моим словам, сказанным в полубреду после воскрешения, и когда я пояснил ему позже, что имел в виду «идеологический фронт», ответил мне, что в результате уже сам это понял и подготовился. Так что в большей своей части помутившие воду в одной из деревень странные проповедники до другой просто не доходили, а в каком-нибудь из мрачных замков государевой службы появлялся ещё один безымянный узник, за которого вплотную брались господа дознаватели.