С вынужденным смирением я откладываю выяснение своей судьбы до другого раза.

– Э… Я знаю только то, что знают все. После разгрома Серебряных Шлемов союзникам достался рецепт магического реактива. Его почему-то называют философским камнем. Считалось, что в нем ключ к возобновляемой энергии. А может, даже к бессмертию. С его помощью лечили рак, но, видно, не вылечили и пытались накормить третий мир, да не накормили. А еще есть таблетки Теркантура, их до сих пор рекламируют: гарантируют пожизненную потенцию. Сам Теркантур был старшим придворным алхимиком, который исследовал возможности философского камня. Работа была засекречена, но о ней кое-что известно по фрагментам из отчета Теркантура. Кажется, их слил журналистам его коллега, сбежавший от инквизиции за границу.

Целлос кивает.

– И быть может, господин Леннокс, вы даже косвенно знакомы с содержимым этих отрывков?

– В них описывается трансмутация – так Теркантур называл радикальное преображение вещества под воздействием философского камня. Не знаю, насколько это правда, но, по слухам, он даже смог превратить свинец в золото. Только протекала трансмутация всегда непредсказуемо, потому и результаты были плачевные. Особенно после того, как Теркантур трансмутировал живую ткань. Ничего страшнее, чем фотографии той несчастной собаки, я, пожалуй, не видел. Тогда его лавочку и прикрыли. А может, просто засекретили еще сильнее. Короче, по официальной версии, исследования свернули, а сам алхимик куда-то исчез. Но если верить отчету, перед этим Теркантур работал над созданием опытной установки. Она должна была сделать трансмутацию более устойчивой. Ее-то и нарекли машиной Теркантура. Никаких подтверждений того, что он ее построил, что ее вообще можно построить, насколько я знаю, не существует.

Я снова отпиваю из чашки. Кофе стал горчить – а может, это не кофе, а привкус праха на языке? Праха, которым грозит обернуться моя жизнь? Позор в Авеластре. Увольнение. Ален Лурия. Кастиганты. Машина Теркантура. Что дальше?

– Вы все изложили блестяще, – похвалил Целлос. – Остается только добавить, что Теркантур никуда не исчезал по-настоящему. Он вошел в ряды кастигантов и продолжил свои исследования в области трансмутации. Но уже в новом ракурсе. Преобразования грубой материи нас не интересовали. Золото, полученное из свинца, – это, конечно, заманчиво. Но умножение золота – это еще и умножение жажды золота, еще большее размежевание бедных и богатых, а вот это уже прямо противоречит нашим задачам. От машины Теркантура нам требовалось совершенно другое: трансмутация человеческой души – единственной по-настоящему ценной субстанции, которую мы и стремимся избавить от дьявольских примесей.

Профессор смолкает. В наступившей тишине мне слышится тщеславие рассказчика, который смакует эффект от брошенных напоследок фраз. «Золото нас не интересует». «Трансмутация человеческой души». Еще одно упоминание трансмутации – и меня начнет мутить.

– И что, машина работает?

– О да. Мы назвали ее Лулу – в честь той самой собаки, что самоотверженно испытала на себе превратности ранних опытов.

– Мне кажется, ее не спрашивали. Как и меня сейчас.

– Господин Леннокс, машина Теркантура изменила правила игры. Трансмутация еще никогда не была такой безопасной, как сейчас. С другой стороны, вторжение в самые основы природы всегда сопряжено с определенным риском. Поэтому не стану уверять вас, будто вашей жизни ничего не угрожает. Впрочем, я был под впечатлением, что к риску вам не привыкать – учитывая характер рыцарского ремесла. Не говоря уж конкретно о ваших наклонностях. Ален Лурия поведал мне, что для подвигов вы используете простой меч, на котором нет защитных рун. Тут уж усматривается заигрывание с опасностью. Во время интимной близости, полагаю, вы тоже не предохраняетесь? Можно сказать, образцовый католик.