К нам приблизились три человека из тюремной стражи, один из которых, по-видимому командир, подошел к нам. Загерий молча передал ему приказ на мой арест. Тот бегло пробежал его, свернул, взглянув без всякого выражения на меня.

– Хорошо, центурион, дальше наша забота. Вы свободны.

Загерий заколебался, повернулся было, чтобы уйти, но вдруг снова развернулся к тюремщику:

– Я хочу поговорить с прокуратором. Я знаю, он сейчас здесь.

На лице тюремщика впервые мелькнула тень какого-то чувства, слишком мимолетная, чтобы успеть понять какого.

– Зачем? Насколько я понимаю, вы свою работу сделали, это будет отмечено…

И тут Загерий рассердился. Даже не рассердился, а пришел в ярость. В одно мгновение его лицо побагровело, и он заорал на совершенно опешившего начальника тюремной стражи, который в испуге попятился назад:

– Проклятье! ЭТО НЕ МОЯ РАБОТА!!! Моя работа – защищать город в случае опасности, а не ловить преступников! Ловить преступников – ваша работа! Я лишь подчиняюсь приказу своего начальника, которого ваш прокуратор упросил помочь! – Офицер немного успокоился и продолжил каким-то приторным голосом, явно кого-то передразнивая: – «Необходимо незамедлительно оказать помощь нашей доблестной полиции, господин квестор. Вы понимаете, дело государственной важности, господин квестор. Мы должны арестовать очень важного преступника и боимся, что сил полиции будет недостаточно, господин квестор. Нам нужна помощь вашей гвардии, господин квестор». – Александр неожиданно схватил меня за плечо и вытолкнул вперед. – Вот он, ваш опасный преступник, с которым не смогла справиться вся ваша «доблестная» полиция и для ареста которого понадобилась помощь гвардии.

Я едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, настолько забавным мне казалось все происходящее. Картинка была действительно та еще. Перед взрослыми, хорошо вооруженными людьми стоит обычный мальчишка, а те испуганно пялятся на него, как на какое-то чудовище. Когда же Загерий толкнул меня на собеседника, тот испуганно отпрянул, обнажив меч. Сообразив, что выглядит смешным, он покраснел и вернул меч в ножны.

– Вы забываетесь, – тюремщик прилагал неимоверные усилия для того, чтобы его голос звучал с достоинством, но это явно ему не удавалось. – Ваша помощь нужна была потому, что у него могли оказаться сообщники…

– А может, потому, что его имя Энинг Сокол? – усмехнулся Загерий.

Я, конечно, предполагал, что мое имя стало известным после амстерских событий, но даже не догадывался насколько. Не знаю уж, какие слухи обо мне дошли сюда, но все стражники разом отшатнулись, а один даже наставил на меня копье. Мы переглянулись с гвардейским офицером и расхохотались.

Командир стражников быстро сообразил, что он и его люди выставили себя на посмешище, и раздраженно махнул своим подчиненным, чтобы те успокоились.

– Как бы то ни было, это не ваше дело, господин гвардейский офицер, – прошипел он.

– Возможно, – легко согласился Загерий. – Но отказать во встрече с прокуратором вы мне не можете.

Некоторое время двое собеседников молча буравили друг друга взглядом. Наконец тюремщик не выдержал.

– Я доложу, – буквально выплюнул он.

Загерий кивнул, потом повернулся ко мне и подмигнул.

– Не переживай, Энинг. Я постараюсь разузнать, в чем там дело, и помочь тебе.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я и обратился к Мастеру:

– Мастер, а вы говорили, что здесь сложно встретить хороших людей. И что все имперцы относятся к другим свысока.

– Такого я тебе не говорил. Я говорил, что с помощью подлости здесь проще сделать карьеру, но это не значит, что все, кто находится у власти, подлецы. Честные люди нужны и самым отпетым негодяям.