– Да, так держать! Мы в тебя верим! – начали раздаваться крики с разных сторон.

Когда и эта волна стала сходить на нет, я крикнул:

– Мы по домам!

– Нам пора! Расходимся, здесь делать больше нечего! – начали раздаваться голоса.

Однако и эта волна стала затухать, а уходить никто так и не думал. Видимо, выкрики работали только для выкриков. Чтобы подтолкнуть толпу к конкретным действиям, нужно было использовать какой-то другой приём.

Длинноволосый у меня под ногами вдруг зашевелился, застонал и перевернулся набок. Я поднял ногу и каблуком ещё раз ударил его по голове, заставив снова затихнуть. Это было жёстко с моей стороны, но мне его было совершенно не жаль. Я не кровожадный вроде бы, но этого урода я бы на куски порезал с удовольствием, если только вспомнить, в чём он участвовал и чего хотел добиться.

Неожиданно для всех, на крыше одного из близлежащих зданий, вспыхнул яркий красный свет, вслед за этим что-то взорвалось, осыпав окрестности алыми искрами, и над всей площадью прогрохотал зловещий мужской голос, идущий как будто из самого ада!

– Дети! Как много детей! Я сожру их сейчас всех до единого! – и голос разразился диким хохотом.

– Эта музыка мне знакома, – улыбнулся я, глядя наверх.

Толпа немного всколыхнулась, потом замерла, а потом начала еле-еле, робко и осторожно стала сдавать назад. И судя по всему, пытались покинуть площадь далеко не все, а только женщины с детьми. Инстинкт таки сработал.

– Стоять! – заорал голос сверху, и снова взорвался алый шар, рассыпавшись огромным снопом искр, после чего вниз, в толпу, полетели алые молнии.

Это выглядело очень страшно! Но если посмотреть холодным рассудком, чего толпа как раз сделать не могла, становилось понятно, что молнии эти никому вреда не причиняют, а рассыпаются на искры, не достигнув людских голов.

И вот когда началось это молниеметание, толпа, наконец, дрогнула и побежала прочь. Чтобы меня не смели и не затоптали, мне пришлось даже некоторое время бежать вместе со всеми. Но аккуратно лавируя, я сумел добраться до последнего ряда, и, в конце концов, смог остановиться, глядя вслед улепётывающим горожанам.

Убедившись, что погромщики покидают площадь и возвращаться не собираются, я развернулся и подошёл к длинноволосому, лежащему на земле без сознания.

Подойдя к бесчувственному телу, я наклонился, взял его за волосы, намотал их себе на кулак и, держа за них, потащил тело к убежищу. Он не пришёл в сознание, но, видимо, всё равно испытывал боль от происходящего, потому что начал стонать и делать какие-то движения руками, как будто хотел освободиться. Но движения эти были вялыми и неуверенными.

Огненное свечение на крыше постепенно стало затухать, но ещё до того, как исчезло полностью, оно взлетело вверх, и, описав дугу, стало снижаться прямиком к входу в убежище.

Хранитель стоял там же, где и был с самого начала. Он никуда не уходил всё это время, наблюдая за происходящим.

Оказавшись недалеко от хранителя, я остановился, отпустил волосы мужика, и его голова с глухим стуком приземлилась на землю.

– Обязательно было прямо так? – поморщившись, спросил хранитель.

– Поверь, это меньшее, что я мог для него сделать! – сказал я.

– Как вам моё шоу? – приземляясь, спросила Алиса.

– Зачёт! – сказал я, – это было отлично! Особенно была удачная идея про «сожрать детей».

– Да? – удивился хранитель, – а мне показалось, что это перебор!

– Нет, – сказал я, – толпа была под чем-то. Их то ли напоили, то ли накормили какой-то дрянью, а, может быть, и просто заколдовали. Они были совершенно зомбированны! А фраза про детей пробудила-таки материнский инстинкт в женщинах, и даже будучи в трансе, они всё равно дали первый импульс движения с площади. А потом уже остальная толпа двинулась следом. Так что, это был идеальный вариант. По-другому могло и не сработать.