Резко разворачиваюсь, чтобы бежать вслед за «Скорой помощью», но обнаруживаю ее стоящей на прежнем месте. Правда, боковая дверь находится с противоположной стороны, и что творится в салоне – мне не видно. А вот миниатюрная врачиха стоит прямо у меня за спиной.

– Умер ваш мальчик, – грустно и растерянно говорит она. – Я просто не могу понять почему. Крови потерял не так уж много, учитывая обстоятельства, признаков шока не было. Он просто закрыл глаза и перестал дышать…

– Стойте тут, – говорю я ей и бросаюсь к «скорой».

Твою душу! Неужели опоздал?! Из-за «Газели» раздается протяжный истошный вопль. Кто-то кричит тоскливо и страшно, будто раненый заяц. Не слыхали, как кричат зайцы? Ваше счастье! Они кричат, будто ты не в животное, а в маленького ребенка заряд дроби всадил. Я этот крик слышал только один раз, на своей первой и последней в жизни охоте.

На полной скорости выскакиваю из-за «скорой». Мля, приехали! Картина маслом: Гена спиной ко мне неподвижно замер возле боковой двери, водитель «скорой», сидя в грязи на заднице, отползает от него, отталкиваясь руками и ногами. Судя по прилипшей к нижней губе сигарете, он вылез из машины покурить. Повезло. А буквально в нескольких метрах стоит один из «прокурорских» и, выпучив от ужаса глаза, орет благим матом. И чего ты, здесь забыл, дебилушка? На труп зашел полюбоваться? М-да, а вот теперь труп тобою любуется.

– Генка, не трогай его! На меня гляди!!! – Я уже понял, что того светловолосого парнишки, которого я на себе тащил к врачам, больше нет. Но выстрелить ему в затылок все равно не мог.

Гена, медленно оборачивается. Сомнений нет: в его жутких, будто затянутых белесой пленкой глазах уже не осталось ничего человеческого. Я поднимаю автомат, но прицелиться не успеваю, на газоотводную трубку ложится, пригибая ствол вниз, чья-то ладонь.

– Не стреляй, – тихо говорит мне Володя, – это мой подчиненный…

Упырь тихо заскулил и шатающейся походкой двинулся на нас. Володя с каменным лицом вскинул к плечу свою «ксюху» и почти в упор выстрелил ему в лоб. Фонтан крови выплеснулся у зомби из затылка, и его тело лицом вниз рухнуло нам под ноги.

– Последним патроном… – Вова отстегивает магазин от автомата и показывает мне пустую горловину. – Как чувствовал…

– Живой? – спрашиваю у ошалело таращащегося на труп «прокурорского».

– А… ва… ава… – бессвязно буровит тот, не отрывая перепуганного взгляда от трупа, а вниз по штанине его дорогих брюк стремительно растекается мокрое пятно. Тьфу, мля! Ладно, живой, и то хорошо.

– А ты как? – это я уже водителю «скорой». – Тебя не укусил?

– Не. – Водитель уже встал на ноги, но коленки его здорово потряхивает нервной дрожью, да и голос твердым не назовешь. – Нормально все. Я на улице стоял. Покурить хотел.

Вот и верь после этого в предупреждения Минздрава. Оно, конечно, может, и опасно для здоровья, но иногда может и жизнь спасти.

Возвращаемся к толпе возле милицейской «Газели». Подполковник тихонечко сидит на капоте «пятнашки» рядом с ноутбуком, в себя приходит. А вот Антон, похоже, уже перезвонил в дежурку, выяснил, что я не сошел с ума и дела обстоят именно так, как я и сказал, и развил кипучую деятельность.

– Значит так, сейчас вы трое, – он тычет пальцем в трех оперов, стоящих ближе всего к нему, – начинаете искать по двору стеклянные бутылки. Водочные, пивные, да хоть лимонадные. Нужно не меньше двух десятков. Вдоль забора прогуляйтесь, они там обычно кучами лежат.

Ага, точно. Видать, у всех алканов это вроде традиции – пустую стеклотару под забор сваливать, обычно за живой изгородью, что забор изнутри территории облагораживает. Пьют они просто там, чтоб не на виду. А тару прямо на «месте преступления» бросают. И скапливается там бутылок – видимо-невидимо.