– На мой взгляд, мясо можно было чуть дольше подержать в вине. Тогда вкус был бы более совершенен.

Девочка с трудом проглотила ответ гувернантки и заскучала.

После обеда отправились на прогулку. Гуляли по берегу реки – здесь было чуть прохладнее. Летний зной не располагал к разговорам, но Ася сочла нужным спросить:

– Лиза, не могли бы вы посвятить меня в причины вашего поведения за столом?

– Нормальное поведение. Вам что-то не понравилось?

– Мне показалось, вы едва выдерживаете церемонию обеда. У вас плохой аппетит?

– У меня нормальный аппетит! Нормальный! Просто… просто мне невыносимы эти разговоры о войне, мужиках и охоте! Каждый день одно и то же! Это вся наша жизнь! Папа делает вид, что самое приятное – подстерегать с ружьем несчастных зверей, мама всерьез считает, что разбирается в политике и вправе осуждать… кого! Самого государя! Неужели она не видит, что это смешно?! Смешно же, вы не находите?

– Не нахожу. И считаю, дети не вправе осуждать родителей.

– Какая же вы скучная! – в том же истеричном тоне вскричала Лиза. – Это невыносимо, понимаете вы, невыносимо!

Лиза сорвалась и помчалась, бросив зонтик в траву. Пожалуйте управиться с истеричной особой, которой к тому же тринадцать лет! Ася слишком хорошо помнила свои тринадцать, которые ноющей душевной болью отзывались до сих пор. Она подняла зонтик и неторопливо направилась на поиски воспитанницы. Та стояла у пруда и смотрела на лебедей.

Крупная белая птица, изящно изгибая шею, что-то поправляла у себя под крылом. Девочка отвернула лицо в сторону, но по вздрагивающему, порозовевшему кончику носа легко было догадаться, что без слез не обошлось.

– Все пройдет, Лиза, – спокойно сказала Ася, отдавая девочке зонтик. – Поверьте мне, я знаю, что говорю.

– Что? Что пройдет?!

– Ваш возраст. Вы станете взрослой, и все изменится.

– Вы говорите как наставница! А ведь вы ненамного старше меня. Хорошо вам рассуждать! Вы красивы и вы свободны! И еще вы здоровы! А я… я повязана своей болезнью! То нельзя, это нельзя!

– Но давайте попытаемся думать не о том, что нельзя, а о том, что можно. Вы слышали о поэтессе Жадовской?

– Нет.

– Между тем она наша землячка, жила в этих краях. Так вот. Жадовская родилась без правой руки. Можете себе такое представить? Она была умной, талантливой, но, как и вы, одинокой…

– Что с ней стало?

– Она полюбила. Но отец, дворянин, не разрешил ей вступить в брак с человеком из мещан.

– Как же она жила?

– Она не позволила унынию взять верх над собой. Свою любовь она переносила в стихи, рассказы. В свое творчество. Потом она все же вышла замуж, вероятнее всего – без любви, продолжала писать. Хотите, я прочту ее стихи?

– Да.

Ася по памяти прочла несколько строк из Жадовской:

– Что же вы мне прикажете – стихи писать? – не очень уверенно, но пытаясь попасть в прежний тон, поинтересовалась Лиза.

– Я думаю, прежде всего вам нужно заняться своим здоровьем.

– Я только это и делаю!

– А мне сдается, что вы не пытались заняться закаливанием, плаванием, гимнастикой.

– Мне и в голову не приходило… Вы думаете, доктор разрешит?

– Я поговорю с вашей матушкой сегодня же.

Ася сдержала обещание. Она приготовилась к некоторому сопротивлению, но, удивительное дело, все прошло гладко.

Ася застала Ирину Николаевну в библиотеке в обществе доктора.

– Плавание? Гимнастика? Что ж, спросим у Дмитрия Ильича…