А старик задумчиво проговорил.

– Уже…

Я в недоумении подняла на него глаза.

– Что, уже…?

Федор усмехнулся.

– Вотчину Мезенцевскую купил уже. Аукцион сегодня утром был. Теперь он полновластный хозяин его усадьбы.

Я заволновалась.

– А он не сможет пещеру опять раскопать и все… ну, все, что там есть обнаружить?

Старик покачал головой.

– Это вряд ли… Ты там такой завал устроила… Не просто камнепад. Там плиты с мест сошли и сложились. Туда теперь снаружи не добраться. Я своим так и сказал, огонь-баба! – Он помолчал мгновенье, в раздумье глядя на меня. – Меня другое волнует. Юдин сейчас начнет рыскать, ниточку искать. И, если он хоть намек какой найдет на ваше участие… В общем, ты понимаешь, ЧЕМ это может грозить. Может, вам на время уехать куда отсюда подальше?

Я сурово сжала губы и нахмурилась. Только собралась дать достойный ответ, как Федор опять махнул на меня рукой и проговорил ворчливо:

– Да, знаю, знаю… Я особо и не рассчитывал, что согласишься. И сидеть тихой мышью не будешь, тоже знаю. Но, имей ввиду, Юдин может оказаться вам не по зубам. А мы вам не помощники. Нам себя обнаруживать никак нельзя. Если Юдин поймет, что тут есть Хранители, они от этого места не отстанут. А нам этого никак не надо. Это нам с Мезенцевым, можно сказать, повезло. Он от своей жадности ничего и не передал Радельцам. Думаю, Юдин зверь покрупнее и поопасней будет. Так что, держи ухо востро, и не делай глупостей.

Он тяжело поднялся, еще раз посмотрел на меня.

– Я все сказал, за чем приходил. И все услышал, что ожидал. Только, ты вот чего… О моем визите никому не говори, даже Игорю. – Я открыла рот, чтобы возразить, но наткнулась на его строгий и суровый взгляд. И он жестко произнес. – Не в игрушки играем!!! А меньше знаешь, дольше проживешь. Надеюсь, эта простая истина тебе известна. – Потом взгляд его чуточку потеплел, и он совсем другим голосом произнес. – А за пироги, спасибо. Хорошие пироги. – И не прощаясь выскользнул за дверь, оставив за собой терпкий запах березового дыма и талого весеннего снега.

Сказать, что мне в эту ночь просто не спалось, значит не сказать ничего. Сначала я металась по кораблю, как ужаленная, постоянно прокручивая в голове наш разговор. Больше всего, меня, почему-то напрягало то, что я не могу об этом посещении рассказать Игорю. Я ему доверяла, как самой себе. И несколько раз я хваталась за телефонную трубку, собираясь звонить другу, тем самым, нарушив запрет Хранителя. И несколько раз, в последний момент отдергивала палец от кнопок. Потом, решив, что мне надо дохнуть свежим воздухом, выскочила на палубу, и побегала еще там немного. Быстро замерзнув, вернулась внутрь корабля и решила, что нужно выпить чая. Потом, собралась с мыслями и, все же, решила позвонить Игорю. Но тут, взгляд мой упал на часы. Было четыре часа утра. Не думаю, что он бы сильно обрадовался сейчас моему звонку. В итоге, решив, что утро вечера мудренее, отправилась в спальню.

Но и в родной кровати под теплым одеялом никак не могла найти себе покоя. Мысли лихорадочно метались, никак не желая угомониться и разбежаться по нужным полочкам. Попялившись еще некоторое время в потолок, я решительно встала, и отправилась в холодный душ. На полдороге передумала, надела халат, сверху накинула куртку, всунула босые ноги в ботинки, взяла большое полотенце и решительно направилась на реку. Только мощный поток горной реки, его живая вода, могли мне сейчас помочь. Знала я там одну заводь, в которой летом Игорь купался. Течение там было совсем слабым, и ото льда она была уже свободна.