– Это ему послужит уроком, – сказал капитан Мюррей. – Видите, ребята, к чему приводит пьянство?

Незамысловатая шутка капитана развеселила стрелков. Капитан явно передразнивал священника, который как-то раз читал в батальоне проповедь о греховности спиртного. Обветренные, потрескавшиеся губы солдат с трудом складывались в улыбку, но это было лучше, чем мрачное отчаяние.

Солдат, один из оставленных в деревушке пьяниц, попытался махнуть ослабевшей рукой. Очевидно, инстинкт самосохранения вывел его на дорогу и погнал на запад. Он споткнулся о замерзший труп лошади и попытался бежать.

– Кавалерия! – крикнул вдруг лейтенант.

– Стрелки! – заорал капитан Мюррей. – К бою!

Онемевшими от холода руками солдаты выдергивали тряпки из ружейных замков. Замерзшие пальцы двигались быстро, ибо на дороге действительно показались зловещие очертания всадников. На фоне серого неба чернели ножны, плащи и карабины в седельных кобурах. Французские драгуны.

– Спокойно, ребята, спокойно, – уверенным голосом произнес капитан Мюррей.

Новый лейтенант отбежал к левому флангу, где находился его мул.

Отставший солдат соскочил с дороги, перепрыгнул через канаву и завизжал, как свинья на бойне. Один из драгун настиг его и рассек лицо мечом от бровей до подбородка. Кровь хлынула на замерзшую землю. Второй драгун рубанул несчастного по голове. Солдат упал на колени и заплакал. Спустя мгновение его затоптали копытами.

Французский эскадрон скакал на перекрывшие дорогу роты. Доносились крики «Serrez! Serrez!», что по-французски означало «стягиваться». Кавалеристы сбивались в плотный строй, прижимаясь друг к другу сапогами. Прежде чем капитан Мюррей скомандовал «Огонь!», лейтенант успел разглядеть обрамлявшие лица драгун косицы.

Грянуло около восьмидесяти ружей. У остальных отсырел порох, но восемьдесят пуль с расстояния менее сотни ярдов смешали вражеский эскадрон. Кони заметались, всадники полетели на землю, началась паника. Замерзающий день пронзило ржание смертельно раненной лошади.

– Заряжай!

Сержант Уильямс находился на правом фланге роты Мюррея. Он выхватил у солдата давшее осечку ружье, выскреб из замка сырую кашицу и засыпал сухого пороха из своего рожка.

– Прицельный огонь! Стрелять без команды! Новый лейтенант вглядывался в черно-серый дым, стараясь разглядеть офицера, и увидел кричащего на других всадника. Он прицелился, от сильной отдачи занемело плечо. Ему показалось, что француз упал, но сказать наверняка было трудно. На дорогу вылетела лошадь без всадника. С седла капала кровь.

Прогремело еще несколько выстрелов. Стволы выплевывали пламя на два фута. Конница рассеялась. Туман и дождь более не позволяли вести прицельный огонь. Французы так и не выяснили, какие силы им противостоят.

Роты Даннета перестроились для прикрытия. Раздался свисток, означающий, что Мюррей может отвести своих людей. Драгуны открыли беспорядочный огонь из карабинов. Стреляли с седел, что делало попадание почти невозможным.

– Отходим! – скомандовал Мюррей.

Последние штуцера плюнули огнем в сторону противника, и солдаты отступили. Подгоняемые страхом люди забыли о холоде и голоде и побежали к перестроившимся ротам Даннета. Теперь замерзшей пехоте предстояло долго играть в кошки-мышки с усталой кавалерией.

Стрелок Купер тащил по дороге упирающегося мула. Мюррей легонько ткнул мула палашом, и животное подпрыгнуло.

– Почему вы его не отпустите? – крикнул он лейтенанту.

– Потому что он мне еще нужен.

Лейтенант приказал Куперу отвести мула на северный склон, где бы он не мешал ротам Даннета вести огонь по французам. Зеленые куртки были обучены обороняться разбросанной цепью, в которой каждый стрелок ведет прицельный огонь из своего укрытия. Сейчас они отступали плотными рядами и стреляли залпами, как обычные пехотинцы.