Так что вся коротенькая Янкина жизнь протекала в местечке сонном, добром и ленивом, жители деревеньки собирали урожай и дикий мед, обманывали боярина, который у них и не показывался, и коротали долгие летние вечера, сидя на завалинке.

Вот только из-за горизонта им грозила опасность.

Янка не могла взять в толк, что это такое. Год тому назад на земли к северу от них совершили налет половцы или какие-то другие кочевники, разорили и разграбили все, что только смогли найти. А этой осенью боярский тиун к ним не приехал. Кто его знает, что это значит. Но отец сказал ей: «Не тревожься, со мной тебе бояться нечего».

Когда она добрела до опушки леса, солнце как раз поднялось из-за горизонта. Впереди, на востоке, белые снега, казалось, простирались бесконечно, словно солнце взошло из-за какого-то скрытого уклона, затерянного в их бескрайних просторах. А сейчас великое золотое солнце как властитель восходило на голубое небо востока, и она застыла, не в силах оторваться от этого великолепного зрелища.

Воздух был прозрачен, вокруг царило совершенное безмолвие. Примерно в полутора верстах, немного левее, маленький холмик круглился там, где высился когда-то древний курган. Далеко на юге длинные слои сероватых туч тянулись вдоль горизонта от степи к лесу, и их края отливали золотом.

Янка вышла из-за деревьев на равнину. Ее окутало бескрайнее, безграничное безмолвие этих мест. Она глубоко вдохнула ледяной воздух и улыбнулась. Налюбовались вдосталь, а теперь и домой пора.

Как раз когда она собралась уходить, ее зоркие глаза заметили далеко-далеко на горизонте крошечную точку. Она уставилась на это крохотное пятнышко, заслоняя глаза от солнца, даже не зная наверняка, есть там что-то или нет. Точка словно бы не двигалась. Или она все-таки растет? Нет, все же не двигается. «Как странно, – думала она, глядя на крохотное пятнышко. – Может быть, деревце в степи растет».

А потом она повернулась и пошла домой, а солнце, владыка голубого неба, утвердилось на своем утреннем престоле.

Менгу наблюдал за ней.

Он выехал из лагеря с первыми лучами солнца и вскоре добрался до небольшого холма, словно предназначенного для осмотра местности. На расстоянии пятнадцати верст он ясно различал опушку леса и заметил маленькую фигурку, как раз появившуюся из-за деревьев.

Ибо если зрение у Янки было острое, то у степняка – и вовсе несравненное.

Ранним утром, когда воздух прозрачен, когда еще не поднялась пыль или не спустился туман, жители пустыни и степей могут разглядеть человека за двадцать с лишним верст. Опытный воин за шесть верст углядит врага, спрятавшегося за утесом.

Менгу усмехнулся. Как просто все оказалось. Северные города: Рязань, Муром, Владимир – сдались, не оказав серьезного сопротивления. Великий князь погиб со всем своим войском. Жаль только, что весенняя распутица заставила их повернуть назад, прежде чем они дошли до Новгорода; но ничего, они разорят его позже. У этих жалких городов, несмотря на высокие стены, просто не было шансов. Монгольским военным инженерам, привыкшим осаждать гигантские укрепленные города Китая, эти западные крепости казались детской игрушкой.

А теперь, намереваясь завоевать юг, они пришли снова, на сей раз зимой. И в выборе времени для нападения также проявили мудрость.

Горько ошибаются те, кто полагает, будто русскую землю защищает зима. Зимой-то как раз и удобно нападать на Русь. Весной и осенью, в распутицу, дороги делаются непроходимыми. Летом приходится переправляться через широкие полноводные реки. А зимой реки замерзают, покрываясь льдом, и все пути открыты, если готов вытерпеть холод и умеешь ходить по снегу. Монголы хорошо знали, что такое суровая зима. Суровые зимы им нравились.