Когда они бродили по улицам города, он иногда останавливался, указывая ей какую-нибудь особую деталь, на которую она иначе не обратила бы внимания: умелую резьбу, наличники вокруг окон или просто ту точность и опрятность, с которой были по углам соединены венцы тяжелых бревен.

Янка узнала, что существуют десятки способов рубить избы. Бревна можно было обтесать круглыми или квадратными, их можно было положить так и эдак, при помощи врезок и врубок. То, что для нее виделось бесконечным рядом прочных, довольно грубых деревянных домов, спутнику ее представлялось чередой сложных головоломок, которые он и сам мог решать и которыми можно было залюбоваться, проходя мимо.

– Есть столько способов построить обыкновенную избу, что и не перечесть, – сказал он ей. – И искусным новгородским плотникам все они ведомы.

Однако, хотя он высоко ценил этот город и знал в нем каждый дом, Янка вскоре обнаружила, что Пургас тоскует по родным лесам своего детства.

– Мы жили в лесах, почти на самом берегу Волги, – поведал он ей. И все вспоминал о деревьях и травах своих родных краев. О зданиях и сооружениях он говорил как истинный мастер, но стоило ему упомянуть о своих лесах, как на лице его появлялось выражение мечтательной отрешенности, и она преисполнялась к нему жалостью.

Но самое большое потрясение она испытала на четвертый день их знакомства. Она стала в церкви перед иконой, изображающей Христа, который держал в руках открытую книгу, где были написаны какие-то слова.

– «Судите не по наружности, но судите судом праведным», – вслух прочитал Пургас.

Она в изумлении воззрилась на него:

– Ты тоже умеешь читать?

– Да, научился здесь, в Новгороде.

Мордвин, лесной житель, а ведь умеет грамоте.

В этот миг Янка приняла решение.

Тем вечером она отправилась к боярину Милею и рассказала, чего хочет.

– Что ж, – промолвила она под конец, – ты получил от меня все, чего желал. Помоги мне, боярин?

К ее удивлению, он добродушно улыбнулся. И даже дал ей несколько полезных советов.

– Ну-ка, повтори имя того торговца и напомни, где он живет, – сказал он. И добавил: – Но ты же не знаешь наверняка, захочет ли этого он?

Она кивнула головой.

– Думаю, да, – ответила она.

На следующее же утро, не теряя времени, Милей все устроил.

– Разумеется, мне это влетит в копеечку, – криво усмехнувшись, заметил он. – Впрочем, попы одобрят. Не зря же говорится: «Не церковь построй, а сиротку пристрой».

Янка поняла, что он способен на добрые поступки, ведь знатные и могущественные любят явить себя щедрыми, великодушными.

Потому, встретившись этим вечером с Пургасом возле церкви, она спросила:

– Ты женишься на мне? Мой господин выкупит тебя, если хочешь.

Он был потрясен.

– Я б мечтал, – признался он, – но я же раб, я боялся…

– Но есть условия, – продолжала она. Их она обдумала очень и очень тщательно, и сам Милей довольно неохотно научил ее, как поступить. – Мы уедем из города и поселимся поблизости от моей деревни, но не боярскими холопами, – быстро добавила она. Янка твердо знала, что именно этого она не хочет. – Мы будем свободными. Поселимся на княжьей земле и станем платить кортому одному лишь князю.

Несмотря ни на что, она хотела быть поближе к отцу. Если что-то случится, по крайней мере, она будет рядом. Но ни селиться с ним в одной деревне, ни работать на барина Милея она не собиралась.

– Что ж, переходи на черные земли, – сказал ей Милей, – неподалеку от Русского есть княжьи угодья, и как раз на черноземе. Князь будет рад, что нашлись крестьяне, готовые пахать его землю. Он предложит хорошие условия, прокормитесь как-нибудь…