В годы перестройки мы готовы были разрушить всю страну под лозунгом «Долой привилегии партократов!», а теперь миримся с такими привилегиями и злоупотреблениями правителей, которые нам прежде и не снились. Раньше прославляли коммунистов, а теперь это слово стало ругательством. Мы верим, что в 1917 году народ сбила с толку кучка смутьянов на германские деньги. Не случайно сказал Сергей Довлатов: «После коммунистов я больше всего не люблю антикоммунистов». Все или ничего! По этому принципу у нас проводили и национализацию в 1917 году, и приватизацию в 1992 году. Мы переплюнули все прочие страны по скорости преобразований. В 1990-х годах нам предстояла гигантская перестройка всей структуры управления экономикой. Нужно было создать новые рабочие места для десятков миллионов людей. Ждать десятки лет? Даешь одним махом свободные цены и рыночную экономику! Были разорваны хозяйственные связи между прежними республиками, развалены заводы, совхозы и колхозы, разбазарена государственная собственность. Экономике был нанесен ущерб, сопоставимый с последствиями войны. Быстрота перехода от созидания к разрушению и обратно типична для русских.

В годы перестройки мы попали от Запада в зависимость и подражали ему во всем, а после конфликта на Украине снова качнулись в сторону ненависти и конфронтации. «Мы действительно не знаем чувства меры, перенимаем либо все, либо ничего, – заметил академик А. Панченко. – Либо у нас «железный занавес», либо Горбачев – лучший немец». Если уж проекты, то гигантские. Олимпиада в Сочи! Дворцы! Суперстадионы! Небоскреб Газпрома в Петербурге! Мост на остров Русский – один из самых длинных в мире! Миллионы долларов за футбольных игроков! А миллионы людей тем временем ютятся в жутких жилищных условиях, и у многих не хватает денег на самое необходимое. У нас чувства преобладают над разумом, а страсти – над интересами. Хотя чьи-то интересы при этом оказываются в выигрыше.

В фильмах советского времени Ленин был любимым и непогрешимым вождем, а в нынешних сериалах выглядит беспринципным предателем интересов России. Напротив, Николая II в советские годы презирали как одного из самых бездарных правителей, а ныне возвели в ранг святых. Фильм о его отношениях с балериной Кшесинской вызвал у некоторых ярость: как мог этот святой до брака изменять своей будущей жене?

Памятники в России было бы лучше всего устанавливать со свинчивающейся головой. Один читатель написал в газету: «Доколе наш древний русский город Владимир будет носить имя Ленина?» Расставшись с советским прошлым, мы со всем пылом души, не считая затрат, бросились переименовывать города и улицы, как и после Октября 1917 года. В Петербурге от переименований пострадали даже Гоголь и Салтыков-Щедрин, а уж они-то за что? Впрочем, язвительный Салтыков-Щедрин успел наговорить немало такого, что и сегодня читать обидно: «Правитель города Глупова Угрюм-Бурчеев… решил сломать все, что уже было, и с бездумной настойчивостью идиота принялся сие осуществлять. И все глуповцы, не понимая, что они делают, ломали и крушили свой город… Идиоту властному нет дела до результатов, потому что эти результаты выясняются не на нем… На лице его во всех чертах выступает какая-то солдатски-невозмутимая уверенность, что все вопросы давно уже решены».

Философ Н. Лосский считал максимализм отрицательным свойством русского народа. Наша пылкость и романтизм могут показаться привлекательными, но недаром возник анекдот: британские ученые установили, что если свет на кухне включать-выключать каждые пять секунд, то тараканы умрут от бега туда-сюда.