Крепитесь же до конца. Не удручайте себя бесплодными угрызениями и не затевайте неумелых и безнадежных заговоров. Да, для заговоров нужен особый закал души, особое техническое умение, твердость воли и безошибочный расчет. Для этого нужна особая подготовка. И это дело своевременно сделают те, кто к нему подготовился. А вы храните живую готовность поддержать сочувствием и хотя бы душевным откликом всякое благое начинание.

Будьте уверены в том, что история оценит пассивный героизм вашей лояльности. А мы останемся до конца нелояльными, свободными и непримиримыми; пока не придет день свержения.

Старая жизнь Москвы как государства имела свой крепкий, русский уклад, в котором были заложены определенные идеи и в котором жили и действовали живые люди. Вскрывая эти идеи и восстановляя жизнь этих людей, историк дает материал, в который должен всматриваться строитель новой жизни, отделяя в этом материале то, что отжило, как пожелтевший осенний лист, и запоминая то, что и впредь должно жить как необходимый элемент самого «древа» народной и государственной жизни, исторически выросшего из своих корней. Настоящие очерки должны дать читателю частицу такого материала, сосредоточивая его около имен наиболее замечательных деятелей нашего родного исторического прошлого.

Перед нами Москва середины XVI столетия. Процесс собирания отдельных, не объединенных, или еще слабо соединенных с Литвою, русских земель закончился, и перед Москвою вставала задача объединения всего русского мира, а уже не разрозненных княжеств и земель. Московский князь-вотчинник выступает, как нарождающийся носитель национальной народной власти над Русью, освобождающейся от татарского ига, и как обладатель наследия «царя»-императора Византии, Нового Рима, как глава Третьего Рима, после которого «четвертому не быть», по учению московских идеологов[91]. Наследник «пращура» своего св. Владимира, московский князь, со времен Ивана III и Василия III, уже заявлял: «вся Русская Земля от прародителей наших наша вотчина». Москва как рождающееся государство всего русского народа начинала выходить и на арену европейской политики в своих иностранных сношениях. В то же время Русская Церковь завершала выработку своей самостоятельности и мирового значения, приближаясь к формальному их признанию провозглашением Московского и всея России патриархата, совершившимся через несколько десятилетий, в 1589 году. Русская Церковь именно в эту эпоху сознавала, определяла и закрепляла свои русские особенности. Задачи власти, государственной и церковной, становились громадными и сложными, вырастая естественно, эволюционируя в развивавшейся и осложнявшейся жизни Московского княжества, которое превращалось уже в «государства Российского Царствия». Эти разраставшиеся задачи требовали деятелей, способных подняться на их высоту. И старая Москва смогла выделить таких деятелей из богатых запасов сил русского народа. Одним из них был митрополит Макарий.

Где, в каком городе или селении Русской Земли, он родился и чьим сыном был? Этого мы не знаем, как не знаем точно и времени его рождения – вероятно, в 1481 или 1482 году. Как очень большое число русских деятелей старого времени, он является для потомства просто русским человеком, простым «трудником» Русской Земли, без того себялюбивого интереса к своей личности, который копит притязающие на память потомства данные и переживания личной жизни. Макарий принял монашество в Пафнутьевском Боровском монастыре, в нынешней Калужской губернии. Позднее – он архимандрит Можайского Лужковского монастыря, известный как знаток Св. Писания – «дана ему бысть от Бога мудрость в Божественном Писании». В 1526 году возведен на Новгородскую архиепископскую кафедру, на которой проявил себя выдающимся пастырем, организуя церковную жизнь, и был там «людям заступление велие». Уже тогда «многие ради его добродетели в всей России слава о нем происхождаше».