Палеолит, или древний каменный век, имеет своей ранней временной границей приблизительно X тысячелетие до н. э. Это время отступающего ледника и первых проникновений северных охотников в приполярные области. Полярный Змей должен был мыслиться ими хозяином этих владений. Змеиное кольцо, видимое ими в небе, обозначало границу того мира, где Змей был единоличным властелином. Чтобы попасть в этот мир умерших душ, сказочным героям надо перейти лишь Огненную реку. Они не воспаряют в космическую высь: мир древнейших сюжетов плоский, и царство Змея – Заполярье. Но Русский Север – это не только горы льда, это еще и Океан, который тоже был вотчиной Змея. Первопроходцы знали, что к Океану текут реки, в царстве Змея били источники с живой (оживляющей) и мертвой (целющей, то есть делающей тело целым) водой. Сама «черта», разделяющая тот и иной свет, называлась рекою. Змей монопольно владел гигантскими объемами живой (настоящей) и мертвой (заледеневшей) воды. Ясно поэтому, что именно ему в древнем мире была отведена роль хранителя водных источников и подателя влаги. Нам осталось только понять, почему хранитель царства мертвых душ стал воплощением идеи плодородия и почему за ним утвердилась слава несравненного искусителя женских сердец. Неужели стихия арктического холода совместима с огнем любовной страсти?

Здесь нам не обойтись без упоминания еще об одном, не менее знаменитом герое русского фольклора – Кощее Бессмертном. За Кощеем утвердилась слава демонического героя. Он олицетворяет беду, грозящую героям сказки, и традиционно считается носителем зла. Однако в самих сказках он никого не убивает, наоборот, расправляются с ним и его приближенными. Более того, прозвище «Бессмертный» указывает, что в нем заключено некое жизненное начало, противостоящее тлену и погибели. Кощей является хранителем Космического яйца (символического яйца Вселенной!), которое находится в утке, а та вместе с зайцем – в железном сундуке под зеленым дубом в море-океане, на острове Буяне. Заветное яйцо зарыто под корнями Мирового древа, места обитания Великой богини (прародительницы мира, снесшей это яйцо!). Сама она, являясь в сказке в образе утки, оберегает свое священное сокровище и борется до последнего, пытаясь спасти его. В Кощее следует видеть, прежде всего, спутника Великой богини. Он ее верный слуга (жрец и супруг!), жизнью (вернее, даже бессмертием, что неизмеримо дороже!) расплачивающийся за свою преданность ей. Игла, которую находит Иван в Кощеевом яйце, символизирует его жизнестроительные силы, это иносказательный образ детородного органа. Переламывание иглы означает утрату Кощеем способности порождать новые жизни, а если шире, то и права выступать в качестве божества плодородия. Поступок Ивана полностью аналогичен действию Кроноса, оскопившего своего отца Урана с целью пресечь его бесконечную плодовитость. Таким образом, выставлять Кощея только демоном загробного мира, несущим миру смерть, неправильно.

Как же тогда он стал властителем царства мертвых? Очень просто, это самое древнее наше божество. Кого, как не его, соотносить с миром пращуров, наших умерших предков? В мифологии это типичная ситуация, если хотите, закон. Старейшим из богов отводится роль хранителей мира мертвых, а сами они, как бы прекрасны некогда не были, начинают изображаться в виде чудовищ. Подтверждением такому мнению служит сказка «Марья Моревна» из сборника Афанасьева. В ней Кощей и Иван-царевич сражаются за право быть возлюбленным Марьи Моревны. В первый раз, когда Ивану удается вызволить суженую из плена, вещий конь Кощея говорит своему хозяину: «Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» И после второй попытки увоза конь Кощея уверенно заявляет: «Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться, да тогда вдогонь ехать – и то поспеем!» В тексте сказки обнаруживается интереснейшее обстоятельство: время пребывания Марьи Моревны на свободе совпадает по срокам с сезоном полевых сельскохозяйственных работ. «Сев. Рост колосьев. Жатва. Молотьба. Размол зерна. Выпечка хлеба и варка пива. Здесь с подробностью заклинания, перечисляющего все детали и все этапы, представлен полный годичный цикл древнего земледельца – от весеннего сева до осеннего праздника урожая с его ритуальным пивом. Упомянуты тут и древнейшие злаки первых земледельцев: яровая пшеница и ячмень»