– Правда.

– Почему брезгуешь своими невестами, Заруба?

– О чем ты, старче?

– О том. Уговор с гончаром Лихарем Рубаном насчет женитьбы Вавулы и его дочери Голубы был?

– Был.

– Почему нарушил?

– Потому, что сын сам выбрал себе жену. По нашим обычаям это не карается.

– Значит, решил породниться с Кобяком?

– Так вышло, но родней мы не будем. Кобяк не признает нас, мы не признаем Кобяка.

– Люди поговаривают, овраг намерен отдать Кобяку, правда?

– Нет! Это наша земля. На том стоял и стоять буду.

Светозар повернулся к мужикам.

– Что скажете, люди?

Дедила уважали, иначе не выбрали бы старейшиной.

Кто-то проговорил:

– Коли так, как сказал Дедил, то пусть.

Волхв взглянул на старейшину:

– Пошто ездил к Кобяку?

– Предупредить, что Ведана у нас, а то он собрался было к хазарам ехать.

Народ напрягся:

– К каким таким хазарам, куда ехать?

– Слушайте меня, люди! Вчера, на праздник, объявились хазары, подъезжали к месту гуляний рода Кобяка. Постояли, посмотрели, ушли за дальний овраг, может, в рощу, может, дале. Чего хотели, неизвестно. Но мыслю, коли объявились, след ждать их снова.

Толпа загудела:

– Чего этим собакам треба?

– Приезжали же в цветень?

– Опять дань собирать?

Дедил поднял руку, народ замолчал.

– Чего треба хазарам, мыслю, уже ныне прознаем. До того занимайтесь своими делами. Но ведайте, по первому клику всем сбор на селе, возле дома моего. А щас расходитесь. Работать треба, гулянье закончилось.

Люди начали расходиться. Остались только Светозар и Дедил.

Волхв спросил:

– Сам-то как мыслишь, чего хазары объявились? Не для людей, для меня скажи.

– Не ведаю, старче.

Светозар вздохнул:

– Я пойду на капище. С собой возьму двух парней и двух девиц, порядок там опосля грозы да гуляния навести треба. Да просить богов, чтобы прогнали хазар проклятых.

– Я понял тебя.

– Ты Кобяке не уступай, Заруба, иначе народ другого изберет.

– То право общины!

– Право-то право, да окромя тебя во главе рода ставить некого.

– Так уж и некого!

– Избрать любого можно, а вот в порядке род держать сможет не каждый! А коли смута пойдет, тогда и роду конец.

Старик, опираясь на посох, двинулся на село. Дедил проехал к своему дому. Начался новый день, 25-й по счету месяца червень.

Как только солнце поднялось настолько, что тени стали в два раза короче, из дальнего оврага показалась конница.

Шла она к Вабеже. Мужики и бабы побросали работу, последние, подхватив детей, что забавлялись в дорожной пыли, скрылись в домах и землянках. Мужики двинулись к месту сбора у дома старейшины. Один побежал открывать ворота – как же, хозяева приехали!

Хазарский отряд неспешно въехал в село.

Тархан, болышчы и сын тархана спешились, остальные остались в седлах, вооруженные саблями, копьями, у двоих – луки с полными колчанами, круглые деревянные щиты за спинами. Все в кольчужных рубахах, шлемах, в стременах мягкие сапоги – обувка, которую местные только и видели что у хазар.

Тархан с помощником и сыном подошли к Кобяку.

Ильдуан за время сбора налогов научился здешнему языку и общался с селянами вполне свободно:

– Не ожидал увидеть меня, вождь?

Кобяк ответил:

– Я не вождь. Я старейшина.

– Ох уж мне эти ваши названия. Какая разница, если ты правишь родом?

– А та разница, что сегодня правлю я, а завтра другой. У нас…

– …я знаю, что у вас, – прервал старейшину тархан, – а чего народ собрался?

– Так желают знать, зачем опять пожаловали. Были в цветень, что полагается забрали, ныне-то чего надо?

Тархан усмехнулся:

– Каганат растет. У нас, вождь, не только народы кочевников-степняков, есть и славяне, и горные люди. Их тоже кормить-поить надо. Однако не дело мне перед тобой ответствовать, Кобяк. Скажу так, с этого дня дань платить больше будете, вдвое больше. И то, что не забрали в цветень, заберем сейчас. Накажи своим людям, пусть приготовят по две лисьи шкуры со двора, по пять беличьих и одной лесной кунице.