У руководителей Красной армии таких проблем не было. Вот – 311-я дивизия, возле того же Погостья, Никулин случайно видит ее командира: «Я заглянул в щель сквозь приоткрытую обмерзлую плащ-палатку, заменявшую дверь, и увидел при свете коптилки пьяного генерала, распаренного, в расстегнутой гимнастерке. На столе стояла бутыль с водкой, лежала всякая снедь: сало, колбаса, консервы, хлеб. Рядом высились кучи пряников, баранок, банки с медом – подарки из Татарии «доблестным и героическим советским воинам, сражающимся на фронте», полученные накануне. У стола сидела полуголая и тоже пьяная баба». В довершение следует добавить, что штатная численность стрелковой дивизии в 1941-м была 14 тыс. чел, а 311 я потеряла убитыми 60 тыс. и пропустила через себя 200 тыс.

Комдив Гладков в своих воспоминаниях описывает, как в 1944 году, будучи брошен в наступление, осмелился потребовать артподготовки. В ответ: мат командующего Масленникова: «Нет боеприпасов – сам иди в атаку!»

Гладкову еще повезло. Он был все-таки комдив. Основной костяк бойцов, расстреливаемых особистами перед боем как раз и состоял вот из таких «паникеров» и «трусов», которые считали нужным палить из пушек по высоте, вместо того, чтобы «израсходовать» солдат и дать возможность товарищу чекисту отступить в тыл на переформирование.

«В пехотных дивизиях уже в 1941-1942 годах сложился костяк снабженцев, медиков, контрразведчиков, штабистов и тому подобных людей, образовавших механизм приема пополнения и отправки его в бой, на смерть», – вспоминает Никулин.

«Подходя к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет», – объяснял генерал Жуков изумленному генералу Эйзенхауэру.

Вот это самая страшная правда. Войну (в нашем понимании) действительно выиграл Сталин. Выиграла его стратегия: гнать и гнать людей вперед, на минные поля и немецкие пулеметы. При этом расходным материалом были не люди – была самая Россия.

Что делал Жуков под Ельней в августе 1941 года? Бросал пехоту на штурм сначала врытых в землю танков, а потом – пустых минных полей.

Что делал Жуков – этот «браконьер народа русского», как назвал его Виктор Астафьев, – подо Ржевом? В течение 15 месяцев он бросал полк за полком, дивизию за дивизией на абсолютно бессмысленный штурм укрепленных немецких позиций. Потери войск превысили 2 млн. человек, вдвое превзойдя потери в Сталинградской битве. Сам город был уничтожен полностью – из 40 тыс. населения в живых осталось 248 человек.

Ржев – это самая кровопролитная битва за всю историю человечества. А что мы о ней знаем? Ничего. Поскольку Жуков Ржева с боем не взял – немцы спокойно отошли, когда стало поджимать с флангов, – то официальная историческая наука даже не признает такого термина: Сталинград был, Курск был, а Ржева не было.

Может быть, выучились к 1944-му?

«Потери, – пишет Бешанов в книге «1944-м, победный», – в 1944 году составили, по неполным данным, 6,5 млн. солдат и офицеров убитыми и ранеными, то есть, как и в предыдущие годы, действующая армия была израсходована почти на 100 процентов».

Год 1945-й. При взятии Берлина ежесуточные потери Красной армии составили по 15 тыс. человек в день – это были самые большие потери за войну. Жуков ввел в город две танковых армии, которые там и «истратил». В чем причина? Социалистического соревнование между Коневым и Жуковым за то, кто первым возьмет Берлин.

Но вот еще вопрос: когда появилась эта стратегия?

30 ноября 1939 года начинается «зимняя война» с Финляндией. В войне безвозвратно «потрачено» 127 тыс. человек. Историки до сих пор спорят, была эта война поражением или победой. При этом, как правило, они пытаются оценить эти результаты и эти потери с общечеловеческой точки зрения. С точки зрения, скажем, генерала Эйзенхауэра. Но самый главный вопрос – другой: а как оценил результаты «зимней войны» Сталин?