Вся эта масса патентов на бессмертие раскрылась тогда же, когда всесильный брат и сестра его были арестованы и бумаги их разбросаны были самим Петром в Тайной канцелярии.

И брат, и сестра обвинены были в крупном, поголовном взяточничестве. Было за ними и другое, тайное преступление, о котором история может только догадываться, потому что Петр своей рукой закрыл это преступление от взоров истории…

Не касаясь деяний Виллима Монса, мы укажем только на несколько случаев лихоимства Матрены Балк, что и послужило открытым предлогом для суда над нею.

Петр Салтыков дарит ей возок, и вот Матрена Ивановна, зная, как силен брат ее у императрицы, пишет ему: «Любезный братец! Петр Салтыков посылает к тебе своего слугу и просит ради бога похлопотать об его имении: его туда не пускают. Сделай, пожалуйста, все, что только возможно, потому что старая императрица (царица Прасковья) хочет взять имение себе, и Олсуфьев посылал уже туда своих приказчиков, чтоб силой завладеть имением Салтыкова».

Князь Алексей Долгорукий дает ей тоже хорошую взятку – коляску да шестерку лошадей, – и Матрена Ивановна снова пишет брату: «Князь Алексей Григорьевич Долгорукой меня просил, чтобы я к тебе написала о нем и просила бы тебя не оставить его и помочь ему в его делах… Прошу, любезный братец, помоги ему: он совершенно на тебя полагается».

Другие князья Долгорукие, князь Федор, княгиня Анна, а также жена Василия Лукича Долгорукова, княгиня Черкасская, Строганов, Шафиров, княгиня Анна Голицына – все это дарит Матрену съестными припасами, кофеем, опахалами, атласом китайским, балбереком; даже царевны Прасковья Ивановна, Анна Ивановна и сама царица Прасковья дарят ей кто пятьдесят рублей, кто двести червонных.

Прослужив полтрети года (1717–1718) гофмейстериною при дворе Екатерины Ивановны, герцогини мекленбургской, и попав потом ко двору Екатерины Алексеевны, Матрена Балк жаловалась, что «одолжилась на этой службе многими долгами», и потому просила государыню пожаловать ей – в уезде Кексгольмском «питерский погост», да в Козельском уезде три села с приселками и деревнями и со всеми угодьями, да в Дерптском уезде одну мызу, да несколько деревень в Украине, оставшихся после полковника Перекрестова.

Лет восемь продолжалось это темное царствование под русской землей сестры и брата, которых власть из честных простых немцев низвела на такую степень гражданской деморализации, до которой трудно человеку принизиться, не ослепнув окончательно от блеска опьяняющей и одуряющей славы и власти.

А причина этому главным образом была в том, что великий Петр стал сильно стареть и хилеть, а вместе с тем стало притупляться и его недреманное, зоркое око.

Только за два месяца до смерти какая-то невидимая рука приподняла завесу с заслепленных глаз царя: царь получил ясные указания на то, что Монс и его сестра Балк обманывают его самым гнусным образом, обманывают не только как царя, но и как супруга, нежно, до самой смерти любившего своего последнего «друга сердешнинького Катеринушку», которая заменила ему, насколько это было возможно, его первую любовь.

Царю кто-то подал «сильненькое» письмо, а о чем или о ком – то знал один лишь царь да таинственный доносчик.

Это был страшный удар для государя; даже его железную силу пошатнул этот удар.

В ночь с 8 на 9 ноября 1724 года последовал арест Виллима Монса.

Узнав об этом, Матрена Ивановна слегла в постель: она поняла, что страшный топор занесен и над ее умной головой.

Рано утром 13-го числа действительно явился и к ней страшный Андрей Иванович Ушаков, начальник Тайной канцелярии. Генеральша должна была встать с постели и следовать за Ушаковым в его дом, оцепленный стражей.