Затем снова вспоминает о портрете царя:

«Ради Бога, – пишет она, – побереги шкатулки с бумагами, чтоб ничего не потерялось, а старшему моему зятю скажи, чтоб он только прислал мне портрет его величества с драгоценными камнями».

Порицатели этой женщины говорят, что она думала о драгоценных камнях, собственно, а не о портрете того, который так много ее любил.

Летом 1712 года Анна с матерью ездили на несколько недель за границу, где они гостили у старшей сестры Анны, Матрены Ивановны Балк, муж которой по делам царя находился тогда в городе Эльбинге.

Недолго, однако, оставалось жить бывшей любимице Петра: чахотка, видимо, съедала ее.

Но и в эти последние годы своей жизни (1713–1714) Анна успела внушить к себе если не страсть, то желание иметь ее своей женой пленному шведскому капитану Миллеру. Одни говорят, что они уже были помолвлены, другие – что Миллер только старался вкрасться в доверие Анны и пользоваться от нее какими-либо подарками. Брат Анны уверял впоследствии, что Миллер «притворством вверился в дом к сестре моей и в болезни сестры моей взял, стакався с девкою шведкою, которая ходила в ключе у сестры моей, взял многие пожитки». Поэтому он и просил правительство отобрать эти вещи у Миллера: а вещи эти были – «камзол штофовой, золотом и серебром шитый, кувшинец да блюдо, что бороды бреют, серебряные» и другие «пожитки».

Анна, бывшая Монс, скончалась 30 сентября 1714 года на руках больной старухи-матери и пастора.

В числе драгоценных вещей, описанных после покойницы, между прочим, показаны: портрет царя, когда-то ее любившего, – «образ с разными с драгими каменьями, охвачен около, в тысячу рублей», «умершего господина фон Кейзерлинка персона в алмазах – семь сот рублей», нитка жемчугу для какой-то «сиротки»… Не тайное ли это дитя покойной красавицы?

«Как бы то ни было, но, проводив в могилу бренные останки той женщины, имя которой, благодаря любви Петра, попало в историю, скажем о ней окончательное мнение», – говорит один из новейших биографов Анны Монс и прямо утверждает, что видит в этой женщине «страшную эгоистку, немку сластолюбивую, чуть не развратную, с сердцем холодным, немку расчетливую до скупости, алчную до корысти, при всем том суеверную, лишенную всякого образования, даже малограмотную. Кроме пленительной красоты, в этой авантюристке не было, – говорит он, – никаких других достоинств. Поднятая из грязи разврата, она не сумела оценить любовь великого государя, не сумела оценить поступка, который тот сделал ради ее, предав жестокой участи свою законную супругу. Страстью к Анне Монс Петр показал, что и великие люди не изъяты человеческих слабостей, что страсть и им слепит очи, и им затемняет рассудок. Безвестная немка, женщина во всех отношениях недостойная, Анна Монс послужила причиной к совершению нескольких событий, в высшей степени важных в истории великого Петра: царица Авдотья Федоровна ссылается в заточение; наследник престола преждевременно лишается материнского надзора и вследствие этого затаивает в душе своей ненависть к отцу, гонителю матери; эта ненависть растет, заставляет Алексея окружать себя сторонниками, столько же неприязненными его отцу, начинается борьба малозаметная, в высшей степени страдательная со стороны царевича, но важная по ходу, которая, быть может, приняла бы более серьезные размеры, если бы не кончилась катастрофой 1718 года. С другой стороны, любовь к Анне Монс заставляет Петра обратить внимание на ее семейство, и в нем, между прочим, и на брата Анны Виллима. Государь приближает его к себе, возвышает на высокую степень придворных званий и в нем находит человека, который разбивает его семейное счастье, отравляет последние дни его жизни и – это еще догадки – делается одной из причин преждевременной кончины Петра Великого».