И всё же по-настоящему я пришёл в себя уже на дне глубокой расщелины. С разодранными до крови костяшками пальцев, ушибленным плечом – но относительно целый и здоровый!

Рядом – отец и Петрович. Мы прыгнули вниз и остались живы!

Вот для чего наш вожак уронил вниз автомат – по звуку догадался, что склон близко. Он сделал всё как настоящий трикстер!

Целую секунду меня переполняет восторг. А ещё спустя секунду выстрелы раскалывают воздух, и пули начинают долбить землю рядом с нами.

Бандиты палят вслепую – сквозь дымку. Зато патронов не экономят.

Отец накрывает меня телом.

И тут что-то взрывается – так мне кажется…

Тьма. Боль.

Мутная дымка. Перед глазами – красные круги.

В ушах – звон. Легче, чем от Мясорубки. И всё равно – башка раскалывается. А из носа течёт кровь.

Я утёрся грязным рукавом и осторожно повернул голову.

– Цел? – глухо спросил Петрович.

– Нормально…

Рядом открыл глаза отец. И медленно сел, отряхивая припорошенные землёй волосы. Его разодранная кепка валялась в стороне.

Чем же нас накрыло? Гранатой?

Хорошо хоть наша сумка – целая. И ведьмины глазки на месте!

– Сынок…

– Всё путём, – коснулся я его руки. И замер, вслушиваясь.

Теперь, когда звон в ушах отступил, – я вдруг понял, что Мясорубка затихла.

Бандитской ругани тоже не слыхать.

Но это ни о чём не говорит! Пока мы были в отключке, они вполне могли подобраться ближе. Вдруг они уже рядом – за стеной тумана?!

Я вскочил на ноги.

– Не дергайся, – вздохнул Петрович и медленно поднялся с земли. Одежда на нем в нескольких местах была располосована. У отца – тоже, особенно спина. И нога… Вся левая штанина промокла от крови.

Наверное, задело осколком!

Я торопливо полез в сумку, достал стерильный бинт, йод.

– Погоди, – сказал Петрович и сам начал перевязывать отца.

Пока он это делал, я с автоматом на изготовку опасливо озирался. Тёмные силуэты чудились мне за белой завесой.

А наш вожак был удивительно спокоен.

– Порядок, – объявил он, завязывая бинт. И отобрал у меня автомат.

Почесал подбородок, глядя вверх по склону. Шепнул:

– Теперь бы не худо отсюда выбраться…

– Там же бандиты!

– Вряд ли они нам помешают.

– А если опять кинут гранату?

– Гранату? – округлил он глаза. – Какую ещё?.. – моргнул недоумённо. И вдруг понимающе улыбнулся: – Не бойся – не кинут.

Без лишних объяснений, деловито стал карабкаться вверх по склону. Мы двинулись следом – отец заметно хромал, но пытался не отставать.

А я подобрал камень и судорожно сжал в кулаке – раз уж пистолета не доверили, хотя бы не с голыми руками!

Всё-таки мне трудно понять логику Петровича. Да, он – реальный ловкач. Только что выдернул нас из-под стволов. Но почему опять тащит под те же самые стволы?!

Или хочет застать их врасплох?

Смешно.

Представляю себе рожу долговязого бандита – когда он нас увидит. Уж тогда он с полным правом сможет сказать: «Идиоты!»

Тьфу!

Шёпотом чертыхаюсь, споткнувшись обо что-то. Присматриваюсь и с удивлением обнаруживаю расколотый автоматный приклад. Разгребаю землю пополам со щебёнкой.

Точно, автомат! Разбитый, негодный, да ещё надрезанный чем-то вроде болгарки. И магазин не отщёлкнешь – заклинило!

Всё равно здорово. Пока ползём этим крутым склоном – буду смотреть внимательнее. Вдруг попадётся ещё что интересное?

Через пару метров я нахожу кусок куртки.

А ещё выше – чью-то руку.

Я смотрю на неё несколько секунд. Ясно вижу гладкий, словно бритвенный срез – наискось выше локтя. Рука в пыли – но даже сквозь грязь можно разобрать на коже татуированный якорь и наколку «ВМФ».

Отец трогает меня за плечо:

– Глеб…

Я ошалело моргаю, не сводя глаз с жуткой находки, и отец почти тянет меня вверх по склону.