Огни погасли, и Незнайка шёл теперь по памяти – в темноте. На этой улице он вырос, повзрослел и даже состарился. Сегодняшняя Огуречная мало напоминала Огуречную его юности – на месте многочисленных унылых коробок НИИ, в которых ботаники от безделья распивали чаи, возникли новые кафе, магазины, банки, ночные клубы – не здесь, конечно, а там, откуда он шёл, ближе к площади Колокольчиков. Приятно было иногда пройтись по этому оживлённому, будто на Луне, проспекту, вспоминая, как в первый раз зашёл в лунное кафе: «Деньги? А что это, дорогой друг? Я, как бы это сказать, впервые слышу такое слово…» Эх, молодость!

Коротышка Мохнатый давно стоял в аллейке на окраине Огуречной, поджидая зазевавшегося прохожего. Вследствие давней и забытой теперь истории происхождения предков Мохнатого от осликов лицо его имело несколько странную форму – широкую в жевательной части и очень узкую в районе головного мозга. Не то чтобы коротышка Мохнатый был от рождения злым, просто отец всегда учил его: встретишь старушку – убей. Убьёшь – отнимешь луковицу, луковица – малость, да теперь ведь твоя! Разница!

Этот урок Мохнатый запомнил на всю жизнь и радовался любой добыче – заваливал ли он богатого коротышку с понтовой мобилой или какого нибудь допотопного ботаника с парой рублеедов в кармане, всё же хоть луковица, но его.

Из темноты вышел немолодой коротышка с заплатами на коленях. Об такого и руки марать западло, но Мохнатый вспомнил про луковицу, пропустил ботаника мимо себя, быстро и бесшумно догнал и профессионально ударил ножом в левую сторону груди.

Воспоминания Незнайки прервала острая боль. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но вдруг увидел Огуречную такой же, как двадцать пять лет назад, без реклам и забегаловок, залитую солнечным светом, заполненную белокожими голубоглазыми коротышками, спешившими по своим делам. Он почувствовал, что сам идёт по этому Солнечному, незаметный в толпе молодой учёный из команды Знайки, только что вернувшийся со стажировки на Луне. Это было так прекрасно, что стало трудно да и незачем дышать…

Мохнатый привычно ощупал труп, cтараясь не запачкаться вытекшей изо рта кровью. Всего несколько рублеедов, даже на луковицу не хватит, и правда не стоило мараться. Он злобно сплюнул и пнул тело. Затем по привычке ещё раз перебрал ветхую одежонку, и – о чудо! – во внутреннем кармане возле сердца нащупал-таки небольшой кружок…

На свет (источником которого была зажигалка Мохнатого) явилась золотая монетка достоинством в 20 фертингов. Такие имели хождение на Луне в дознайковские (до коммунистического вторжения, говоря официальным языком) времена. Вот это была удача так удача, спасибо отцу за науку! Двадцать фертингов золотом стоили тысячи полторы сегодняшних бумажных фертингов и уж совсем много тысяч рублеедов. На эти деньги можно было прожить полгода, даже Мохнатому хватит их на несколько дней.

Занималась заря. Надо было уходить, пока фараончики не нашли труп. Мохнатый был счастлив, он любил Солнечный, это был его город. День обещал быть насыщенным.

Пончик вышел на лестницу своего пентхауса очень расстроенный. День начался хуже некуда. С Незнайкой они не встречались лет двадцать, но всё равно… Новость не из приятных.

Пончик, впрочем, был привычен к подобного рода новостям: в своё время, сразу после Знайки, коротышки вокруг него исчезали чуть не ежедневно. Он и сам-то выжил случайно.

Когда в начале его предпринимательской деятельности на него наехал Бандитик, Пончик от сделанного ему «предложения» дерзко отказался. Не ожидавший такой наглости Бандитик всё же сначала спросил по понятиям: «Да ты кто, в натуре, такой?» «Я Пончик!» – гордо сказал начинающий предприниматель, и Бандитик, взглянув в чуть раскосые глаза собеседника, почёл за лучшее ретироваться.