Присылайте что хотите, все писанное в духе свободы будет напечатано, от научных и фактических статей по части статистики и истории до романов, повестей и стихотворений.
Мы готовы даже печатать безденежно.
Если у вас нет ничего готового, своего, пришлите ходящие по рукам запрещенные стихотворения Пушкина, Рылеева, Лермонтова, Полежаева, Печерина и др.
Приглашение наше столько же относится к панславистам, как ко всем свободомыслящим русским. От них мы имеем еще больше права ждать, потому что они исключительно занимаются Русью и славянскими народами.
Дверь вам открыта. Хотите ли вы ею воспользоваться или нет – это останется на вашей совести.
Если мы не получим ничего из России – это будет не наша вина. Если вам покой дороже свободной речи – молчите.
Но я не верю этому – до сих пор никто ничего не печатал по-русски за границею, потому что не было свободной типографии.
С первого мая 1853 типография будет открыта. Пока, в ожидании, в надежде получить от вас что-нибудь, я буду печатать свои рукописи.
Еще в 1849 году я думал начать в Париже печатание русских книг[75]; но, гонимый из страны в страну, преследуемый рядом страшных бедствий, я не мог исполнить моего предприятия. К тому же я был увлечен; много времени, сердца, жизни и средств принес я на жертву западному делу. Теперь я себя в нем чувствую лишним. Быть вашим органом, вашей свободной, бесцензурной речью – вся моя цель. Не столько нового, своего хочу я вам рассказывать, сколько воспользоваться моим положением для того, чтоб вашим невысказанным мыслям, вашим затаенным стремлениям дать гласность, передать их братьям и друзьям, потерянным в немой дали русского царства. Будем вместе искать и средств и разрешений, для того чтоб грозные события, собирающиеся на Западе, не застали нас врасплох или спящими. Вы любили некогда мои писания. То, что я теперь скажу, не так юно и не так согрето тем светлым и радостным огнем и той ясной верою в близкое будущее, которые прорывались сквозь цензурную решетку. Целая жизнь погребена между тем временем и настоящим; но за утрату многого искусившаяся мысль стала зрелее, мало верований осталось, но оставшиеся прочны.
Встретьте же меня, как друзья юности встречают воина, возвращающегося из службы, состаревшегося, израненного, но который честно сохранил свое знамя и в плену, и на чужбине – и с прежней беспредельной любовью подает вам руку на старый союз наш во имя русской и польской свободы.
Лондон, 21 февраля 1853
Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. XII. М.: Академия наук СССР, 1957. С. 62–64. Впервые появилось в виде литографированной листовки в 1853 году и стало объявлением об открытии Вольной типографии в Лондоне, основанной Герценом в содружестве с польскими эмигрантами.
Как известно, Герцен стал в 1848 г. одним из русских «невозвращенцев», решив посвятить все свои силы и способности борьбе за свободное, не зависимое от цензуры русское слово. Типография печатала запрещенную в России литературу, тайно провозимую затем на территорию Российской империи. В ней печатались альманахи и сборники «Полярная звезда», «Голоса из России», газета «Колокол» и множество других изданий. Среди них – сборник «Русская потаенная литература XIX столетия» (1861), «Записки декабристов» (1862–1863), роман самого Герцена «Былое и думы», запрещенные в России стихотворения Пушкина, Лермонтова, Рылеева, Полежаева и других поэтов. Типография действовала до 1872 г., но пик ее деятельности приходится на десятилетие 1853–1863 гг. О Герцене – создателе вольной типографии существует большая литература. См., например: Десятилетие вольной русской типографии в Лондоне. Сборник ее первых листов, сост. Л. Чернецким. Лондон, 1863 (факсимильное воспроизведение: М.; Л., 1935);