– «Невидимый заряд»? – усмехнулся фээсбэшник. – Как якобы невидимый Стеллс-невидимка.

– Нет, – улыбнулся Андрей, – гораздо лучше и сильнее! Праведные покойники его аккумулируют, и это не зависит от вероисповедания. Собственно, разные религиозные учения пытаются обозначить в своём сознании вселенскую положительную энергию – Добро.

– Ах, вот как! За всё хорошее против всего плохого?

– Да, зло – разрушительная энергия. Если ваш прибор способен аккумулировать добрые силы, они будут благотворно воздействовать на болезнь и старение. Вас смущает то, что вы не в состоянии измерить добро, но подумайте, что до настоящего времени мы даже не знаем точно, откуда берётся человеческое сознание. Мы не можем его измерить и определить местонахождение в мозге, а ведь именно сознание делает нас королями всех видов на Земле. А учитывая достижения цивилизации – полубогами по сравнению с животными.

– Спасибо за проповедь, – улыбнулся Сан Саныч.

– Не за что, я ведь не стал касаться души. Все тела во Вселенной подвижны и колеблются на тонком уровне. Значит, теоретически, новое устройство может не только гармонизировать колебания организма, но даже изменять его. И в плохую, и в хорошую сторону.

Повисла тяжёлая пауза. Затем Сан Саныч выдавил:

– Ты где учился, сынок?

Теперь усмехнулся Андрей:

– В Политехе, на астрофизика.

Порядком озадаченный новой трактовкой изобретения, Сан Саныч решил, что для расчёта за консультацию купит первое, что попадётся на глаза. Первым попался подарочный пакетик, перевязанный лентой, словно к Восьмому марта; на ценнике было написано: «Восточный эликсир молодости, настоящий рецепт по Аюрведе. Состав: лимонный сок, мёд, оливковое масло». Затем взгляд выхватил набор осиновых колышков. Выглядели они, словно аккуратно распиленные сучки для растопки, но при этом были покрыты художественной резьбой. В конце концов Сан Саныч покинул эзотерический магазин с двухтомником Эрнста Мулдашева «От кого мы произошли?», который обошёлся ему в тысячу двести рублей.

На Литейном, 4 Сан Саныча ожидал сюрприз: он уже успел пройти охрану и турникеты, утыканные тремя рядами стальных палок сверху донизу, как увидел шагающего навстречу Фланова; тот поманил его обратно на улицу. Не говоря ни слова, они дошли до Воскресенской набережной и немного прогулялись в сторону от Литейного моста. На другом берегу, напротив Финляндского вокзала, памятник Ленину на броневике указывал рукой точно в их направлении; тёплый ветер слегка волновал быструю тёмно-синюю воду, пахло водорослями и рекой.

Сухопарый Фланов закурил, посмотрел на бегущие к опорам моста волны и, опершись локтем о парапет, процедил:

– Не хотел говорить в своём кабинете. Те, кому надо, знают, а кому не надо…

Сан Саныч догадывался, что Фланов не желал, чтобы начальство узнало, в каких выражениях он будет передавать информацию подчинённому. В большинстве кабинетов Конторы с незапамятных советских времён стояла скрытая прослушка.

– Твой план сработал, – наконец выдал полковник, и у Сан Саныча потеплело на душе. – Грушки покрутились, конечно, для виду, но потом сдулись. Включили даже дурака: дескать, изобретение обыкновенное, но интересное. «Интересное»! Мы говорим: «Наверное, из-за обыкновенности изобретения удавили учёного? Вы же хотели втихаря забрать его к себе вместе со всей документацией и разрабатывать для универсальных солдат: не пьют, не болеют, а только молодеют». В общем, мы пригрозили, что обнародуем тайные подвиги штирлицев, и они сознались, что их крендель с позывным «Семён» не выходит на связь. У него чуть ли не двадцать конспиративок, и грушки не успели их все осмотреть. Все координаты у нас теперь есть; семь объектов они уже проверили сами, мы поделили оставшиеся тринадцать.