Много мяса стало у лисы.
Изобразительность в сказочной речи достигается точным отбором слов и таким их расположением во фразе, что мы ясно видим персонажей. Вот мужик из сказки о вершках и корешках отвечает на расспросы медведя, куда везет репу – «корешки»:
«– Мужик, куда ты едешь?
– Еду, медведюшка, в город корешки продавать.
– Дай-ка попробовать – каков корешок?
Мужик дал ему репу.
Медведь как съел:
– А-а! – заревел. – Мужик, обманул ты меня! Твои корешки сладеньки. Теперь не езжай ко мне в лес по дрова, а то заломаю…»
Это живая речь: тут и вопрос, и просьба, и удивление, и угроза.
Немного слов потребовалось сказочнику, чтобы рассказать обо всем. В сказке нельзя переставить или как-то заменить слова без риска утратить живость сцены.
Писатели, бравшиеся за подготовку текста сказок для опубликования в детских сборниках, очень бережно обращались с языком. Алексей Николаевич Толстой, в редакции и обработке которого взяты многие сказки для этого сборника, писал, что важно сохранять «народный язык, остроумие, свежесть, своеобразие, самую манеру рассказа, беседы» – «народный стиль». При неосторожном обращении он пропадает так же, «как дивный и хрупкий рисунок крыльев бабочки исчезает при неуклюжем прикосновении человеческих пальцев».
Все публикуемые сказки взяты из классических и современных сборников. Отдельные слова и обороты поясняются в конце книги. Литературная редакция текста способствует передаче общерусских свойств сказочного фольклора во всем его блеске, образности языка.
В. П. Аникин
Волшебные сказки
Присказка
Начинается сказка, начинается побаска – сказка добрая, повесть долгая, не от сивки, не от бурки, не от вещего каурки, не от молодецкого посвисту, не от бабьего покрику.
Вот диво – так диво! На море, на океане, на острове Буяне стоит древо – золотые маковки. По этому древу ходит кот Баюн: вверх идет – песню заводит, вниз идет – сказки сказывает…
Это еще не сказка, а присказка, сказка вся впереди.
Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что
В некотором государстве жил-был царь, холост – не женат. Был у него на службе стрелок по имени Андрей.
Пошел раз Андрей-стрелок на охоту. Ходил, ходил целый день по лесу – не посчастливилось, не мог на дичь напасть. Время было к вечеру, идет он обратно – кручинится. Видит – сидит на дереве горлица.
«Дай, – думает, – стрельну хоть эту».
Стрельнул и ранил ее – свалилась горлица с дерева на сырую землю. Поднял ее Андрей, хотел свернуть ей голову, положить в сумку.
А горлица говорит ему человеческим голосом:
– Не губи меня, Андрей-стрелок, не руби моей головы, возьми меня живую, принеси домой, посади на окошко. Да смотри, как найдет на меня дремота – в ту пору бей меня правой рукой наотмашь: добудешь себе великое счастье.
Удивился Андрей-стрелок: что такое? С виду совсем птица, а говорит человеческим голосом. Принес он горлицу домой, посадил на окошечко, а сам стоит дожидается.
Прошло немного времени, горлица положила головку под крылышко и задремала. Андрей вспомнил, что она ему наказывала, ударил ее правой рукой наотмашь. Упала горлица наземь и обернулась девицей, Марьей-царевной, да такой прекрасной, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать.
Говорит Марья-царевна стрелку:
– Сумел меня взять, умей и удержать – неспешным пирком да за свадебку. Буду тебе честной да веселой женой.
На том они и поладили. Женился Андрей-стрелок на Марье-царевне и живет с молодой женой, потешается. А службы не забывает: каждое утро ни свет ни заря идет в лес, настреляет дичи и несет на царскую кухню.