– Нет! – возмущенно ответила Герда. – Как ты мог так подумать! Просто... вряд ли он хотел ее смерти. Это был несчастный случай.

– Если бы он не залепил ей пощечину, возможно, она убегала бы от него не так быстро и успела бы посмотреть по сторонам, прежде чем нажимать на педаль в машине, – нахмурился Карри. – Я вообще не понимаю, какого черта ты за ним ухаживаешь. Чувство, что ты играешь на два лагеря.

– Твой отец давно уже не принадлежит ни к какому лагерю, – вздохнула Герда.

– Неужели? То есть, теперь он заболел, и все его прежние грехи автоматически аннулировались? Теперь он ангел во плоти?

– Он просто человек, – отозвалась мать. – И он умирает.

Брэдли и вправду умирал.

Следующим утром Лиаму самостоятельно пришлось совершать все утренние процедуры, связанные с отцом: умывать, натирать его кремом от пролежней, переодевать, чистить и менять катетер, потом кормить с ложки и вытирать за ним слюни. В какой-то момент он даже пожалел, что Герда сегодня решила не приходить: пускай эта женщина и не нравилась ему, с обязанностями сиделки она справлялась просто отлично. Он даже подумывал, а не начать ли ей за это доплачивать?

Отец смотрел прямо перед собой и послушно выполнял все, о чем сын просил. Подними руку. Подвинь ногу. Опусти голову. Открой рот. Жидкая рисовая каша все убывала и убывала на тарелке, а изо рта Брэдли несло какой-то вонью... Лиам поморщился.

Потом в комнату заглянула Ноэль. Одной рукой она придерживала свой аккуратный беременный живот. Лиам посмотрел на девушку почти с нежностью – не потому, что как-то особенно любил ее, просто на фоне умирающего отца она смотрелась свежим, благоухающим цветком лотоса.

– Ты еще долго? – спросила Ноэль.

– А что? – отозвался Лиам. Он набрал в ложку последнюю порцию каши, запихнул ее в рот отца, а потом вытер остатки с его губ.

– Гас и Пенни хотят тебя видеть.

– Скажи им, чтобы подождали... Мне немного осталось. Нужно напоить его водой и проветрить в комнате, а то тут воняет, как будто он несколько дней срал под себя.

– Я... еще... тут... – медленно, скрипуче, делая между словами большие паузы, проговорил Брэдли, и Лиам уставился на него с искренним удивлением. Отец говорил теперь очень редко, обычно что-нибудь вроде «да», «нет» или «дай», в общем, на старости лет превращался обратно в беспомощного ребенка. Лиам уже и не думал, что отец может слышать и понимать, о чем говорят вокруг. Лиам не здоровался с ним по утрам и не прощался на ночь, а порой и вовсе неделями к нему не заходил, если было кому ухаживать за умирающим стариком. Видеть его хилое тело и пустые глаза Лиаму не особенно хотелось, тем более что он сам готовился вот-вот стать отцом и предпочитал видеть рождение и жизнь, а не увядание и смерть.

– Ну прости, – небрежно откликнулся Лиам на слова отца. Ноэль все еще стояла на пороге. – Я скоро буду.

– Хорошо, – Ноэль кивнула, улыбнулась и скрылась за дверью.

Чтобы отогнать от себя – хотя бы мысленно, – образ умирающего отца, Лиам на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул, представляя себе Ноэль – обнаженной, мокрой, вкусно пахнущей... Но вместо восхитительного аромата возбужденного женского тела ему в нос ударила сладковато-горькая вонь от тела умирающего старика, и он нервно сплюнул, открывая глаза, чтобы продолжить свои манипуляции.

– Когда же ты уже умрешь? – пробормотал Лиам ожесточенно, наливая в кружку воды и принимаясь поить отца. Вопрос был философским: ему не особенно хотелось слушать ответ Брэдли. А тот и не стал отвечать: то ли не расслышал бормотания сына, то ли ему было просто слишком тяжело говорить. Вместо этого бывший президент клуба «Ночные демоны», гроза всей Калифорнии, а ныне – беспомощный старик, наклонил голову и принялся покорно пить налитую сыном воду.