– Странным? – приподнял брови музыкант. – Не знаю, как выглядит это место обычно, но снег на барной стойке, на мой взгляд, это уже перебор. Да и серпантина многовато. И очень жаль, что здесь нельзя курить.

– Внимание, господа, внимание!

Хозяин сообщил, что ровно через пятнадцать минут гостей ждет сюрприз. Я предложила Дубровскому выйти на свежий воздух, мы накинули куртки и вышли на террасу. Музыкант предложил мне сигарету и дал прикурить. Мы облокотились на перила. Было так темно, как никогда не бывает в городе. Там всегда есть какие-то источники света – фонари, световые рекламы. А здесь только белый снег, черное беззвездное небо. Оранжевый свет падал на снег из окон горного приюта, а остальной мир был погружен в темноту, тишину, мороз. Сигаретный дым и пар от нашего дыхания клубился в воздухе.

– Как странно встречать Новый год вот так, высоко в горах, среди незнакомых людей, – вдруг негромко произнес Дубровский.

– Да вы просто читаете мои мысли! – поразилась я. – Вечно мы жалуемся на то, что устали от цивилизации, от шума и бессмысленной суеты, но ничего не делаем для того, чтобы изменить положение. А когда оказываемся в таком вот месте, на краю мира, чувствуем себя крайне неуютно.

– Я бы не назвал Швейцарию «краем мира», – усмехнулся Сергей, – но в целом я понимаю, о чем вы. Да, жителя больших городов пугают тишина, покой и величие этих гор. Начинаешь задумываться о вечном.

– Ага, и сразу лезут мысли на тему «что-то мы неправильно живем», – кивнула я.

– Что ж, хотя бы что-то в этом мире еще способно заставить нас задуматься над этим, – тихо проговорил Дубровский.

Да, учитель музыки вовсе не прост. Честно признаться, я не привыкла вести такие разговоры с малознакомыми людьми. Но с Сергеем такая тема почему-то казалась естественной. Мы переглянулись и одновременно рассмеялись.

– Пойдемте в тепло, вы совсем замерзли, – предложил новый знакомый, и мы вернулись к остальным. Как раз вовремя – гости «Шварцберга» уже начали обратный отсчет: «десять, девять, восемь, семь…»

Мы с Дубровским присоединились к другим, гадая, что бы это могло быть. До полуночи еще оставалось порядочно времени.

Наконец на счет «ноль» свет в зале погас. На середину выскочил Леон с зализанными набок волосами и вытаращенными глазами. Подросток заметался, но потом, видимо, вспомнил инструкции хозяина и распахнул обе створки двери, ведущей в кухню. Оттуда в зал вплыла свинья. Точнее, увесистый поросенок с долькой лимона во рту покоился на подносе, который держали в могучих руках обе швейцарки. Вокруг свинки торчали бенгальские огни, они горели, рассыпая молочно-белые искры.

Признаю, это было красиво. Гости разразились аплодисментами и приветственными криками. Свет зажегся снова, польщенный хозяин раскланивался, прижимая руку к груди.

Поросенка водрузили на стол, хозяин вооружился жуткого вида ножами. И вскоре уже все гости получили тарелки с ароматным мясом.

Потом подали штрудель, затем кофе. Когда заиграла музыка и хозяин предложил милым гостям потанцевать, я поняла, что это просто жизненно необходимо. Сергей думал точно так же – учитель музыки сразу же вскочил и галантно протянул мне руку. Ничего, что я была выше на целую голову, – новый друг танцевал неплохо. Мы скользили по залу в приглушенном свете, и я думала о том, какие странные сюрпризы преподносит порой судьба. У нас в стране Новый год – семейный праздник, все стараются встретить его с близкими людьми. Мой единственный близкий человек – тетушка Мила. Чем бы я ни была занята, где бы я ни находилась, Новый год я стараюсь встретить с ней. И вот я вдали от дома, в странной, но симпатичной компании. Музыка убаюкивала, мы вальсировали – не очень умело, но достаточно элегантно, особенно по сравнению с другими гостями. Казалось, волны музыки несут нас. Я закрыла глаза и склонила бы голову на плечо партнера, если бы он не был ровно на голову ниже меня.