Восточные славяне, принявшие крещёние при святом Владимире, не были одним народом. Он сложился в православной Руси, где появились русичи, или руские, – предки великороссов (русских), украинцев и белорусов. Племенное деление быстро сгладилось на землях будущей России при славянской колонизации Северо-Востока. Отец Виталий замечает: «Осваивались огромные пространства. И эти просторы стали плавильным тиглем, в котором вятичи, кривичи, поляне и прочие славянские племена становились единым русским народом. Этот народ, придя на новые земли, уже был христианским. Ярким примером тому служит Рязань. Материалы археологических раскопок свидетельствуют, что люди, селившиеся на берегу Оки на месте бывшего маленького мордовского городка, пришли с самых разных сторон. Здесь и вятичи, и кривичи, и радимичи, и поляне. И стали все они рязанцами одновременно с Христовой проповедью в этих местах. Рязань – не город вятичей, хотя они и составляли большинство из заселивших его колонистов. А какой же это город? Русский».

Русские не только христиане, но произошли от христиан. Ведь великорусский этнос начал складываться в XIII в. из крещёных русичей и принявших крещёние веси, мери, муромы, мещёры. Как пишет отец Виталий: «Для православного христианина Россия – дом Пресвятой Богородицы. Так называл ее тысячу лет русский народ… Русские православные люди свои города и монастыри строили как земную икону Небесного Иерусалима, а села устраивали как модель мира, где на высоком бугре непременно высился храм – воплощение реальности присутствия Царства Божия на земле». И защищали христианскую землю: «Боевым кличем новгородцев на протяжении столетий был “За святую Софию!”. Псковичи шли в бой со словами “За Святую Троицу!”. И это потому, что главный храм Великого Новгорода – Софийский собор, а главный храм Пскова – собор во имя Живоначальной Троицы». Русские всегда воспринимали отчизну «как богоданный сосуд, который призван сохранить православную веру до Второго пришествия Христова… Для православного христианина измена России – это измена Православию, а измена Православию – измена России».

Отец Виталий пишет о духовной незрелости новых язычников. У родноверов много игры – они живут в выдуманном мире со своими обрядами и праздниками, занимаются реконструкцией костюмов и вооружения языческих времён. Они не хотят понять, что духовная жизнь – это не игра, не хотят ответственности за близких и за свою страну. Им чужда реальная Россия и бесконечно далека позиция православия, «призывающего к трезвению, т. е. очень внимательному отношению к своим мыслям, чувствам и поступкам».

Родноверы хотят жить сегодняшним днём и наслаждаться чувственной жизнью, не думая о воздаянии за гробом. В этом, по мнению отца Виталия, они похожи на либералов: «На словах называя себя традиционалистами, они на самом деле являются сверхлибералами. Вплотную смыкаясь с “ценностями” современной безбожной цивилизации, новые язычники идут вслед за ней в стремлении разрушить устои традиционных обществ и национальные государства, установить на земле “новый мировой порядок”». По этой причине не заслуживают доверия их заверения в патриотизме. Ведь они хотят разрушить историческую Россию, лишить людей памяти о своей истории, оболгать прошлое, оболгать Православную Церковь. Отец Виталий убеждён, «что всеми этими неоязыческими организациями, упорно называющими себя патриотическими, двигают те, кто хочет погибели России». Он приводит сомнительную цитату Збигнева Бжезинского: «После падения коммунизма главным врагом Америки является Русское Православие». Не исключено, что Бжезинский так думает, но публично он этой фразы не произносил