– Блядь, – прошелестел я.
Да просто вырвалось, еле слышно, безадресно, в сторонке. Но сверхъестественно ускорило процесс, и даже насморк вроде прошел, то есть еще и адекватное лечение.
Слова утешения
Родители идут ноздря в ноздрю. Теперь инфаркт у маменьки.
Надеюсь, что обойдется. Делюсь эпизодом эпической жути.
Батя позвонил с новостью в семь утра, и я помчался. Голоснул первую тачку. За рулем согнулся дерганый человек. Он был похож на волка, не раз ужаленного гадюкой. Из переполненной пепельницы торчал триколор с гербом.
– Кто бы мне пепельницу выбросил! – осклабился он.
Я молча кивнул, но тут зазвонил телефон, я заговорил, и волк оказался в курсе дела.
– Вот я вам скажу, – начал он. – У меня отцу семь лет назад сказали: аритмия! Приговор! В любой момент. Думаете, я поверил? Как бы не так…
– Я из медиков, – буркнул я. – И этот приговор…
– Вот вы меня разозлили! – взвился он. – Я ведь хотел от души поделиться, а вы влезли, и я уже не хочу продолжать! Медики, блядь, мелкие уроды все, до последнего! Зачем вы перебиваете? Аритмия, говорю, плюс рак предстательной железы четвертой стадии! Опа? Извините! Руками развели! А я, как проклятый, таскал его по церквам, кредиты его выплачивал, крутил так и сяк, наркоманом прикидывался, алкашом! Таблетки выпрашивал! А он теперь мне что? Ой-ой-ой! – заблажил волк, передразнивая родителя. – Глаза круглые! Когда это ты, говорит, мне помогал? Я для него всё, а он меня на дурку и упек? Понимаете? Я в дурке из-за него валялся… Никто не знает, кому жить, а кому помирать! Он мне: когда это ты мне деньги давал? И на дурку меня. Вот как бывает!..
Он распалялся, а я начинал думать, что хорошо бы мне доехать живым. Никто же не знает, кому и что. Он был прав.
Естественный отбор
Раннее утро, пустынная улица. Еще свежо. Я иду.
– Молодой человек!
Вот все-таки странно. Если какая молодость и сохранилась, то на макушке.
Молодая пара. Не пьяные, но зато похмелившиеся. Идут. Дегенераты волею тяжелой судьбы, но не своей, а родительской.
– Вот мою жену укусила собака! Правильно ведь, что надо в травму?
Спутница демонстрирует окровавленную ладонь.
– Обязательно.
Супруг:
– Вот! Собака-то домашняя. Но мало ли, что она жрет!
– Сходите, сходите. Да побыстрее.
Отрываюсь, ухожу вперед. Сзади, он же:
– Я и говорю, что не надо!
Кладбище 9 января
Побывал я нынче на кладбище. Я там редкий гость, но пришлось принимать памятник пращурам.
Искренне говорю: славное место даже в такое пекло. Вернее, именно нынче оно и славное. Тишина. Стрекозы. Сень, купы и темные аллеи. Живых мало, да и те заняты созидательной деятельностью. Так бы и прилечь в тени!
А ведь могли бы и там поставить колесо обозрения, продавать пиццу.
Вышел я с непривычной стороны и даже не понял, в каких ебенях оказался. На миг я подумал, что все-таки прилег и заснул навсегда, а теперь естественным образом созерцаю ад.
Бетонные пустоши, неизвестные магистрали. Придорожное кафе. Лютое солнце.
Два необъятных кавказца громко кушают за столиком шаверму с бумажных блюдечек. И ею пахнет. И ими. И пыльная смерть шелестит над автобусной остановкой в полукилометре.
Спортивный инвентарь
У меня есть гантели.
Они похожи на золотые часы Бутча из кино. Давным-давно они принадлежали моему родному родителю, который был очень строгий и дисциплинированный человек. Он размахивал ими, как мельница, и силком приучал меня. Я ненавидел эти гантели, боялся их и уважал, ибо с малых лет не расположен вообще ни к каким физическим усилиям помимо репродуктивных.
К несчастью, гантели не прибавили бате здоровья. Он безвременно скончался от недуга, при котором гантели бесполезны.