Не решились, повернули назад. Как и совсем недавно, когда храбрый парень Тистльвуд был готов выполнить приказ и перестрелять возомнивших о себе министров. Междуцарствие, ни короля, ни правительства; власть валилась на окровавленный булыжник Катор-стрит. Подбирай! Список Совета Национального Спасения был обсужден и одобрен…

После казни бедняги Тистльвуда лорд Джон крепко задумался.

Этому немало способствовала встреча на одном из обедов в «Клабе». Почетный гость, представившийся кардинальским именем Эминент, был усажен рядом с лордом Джоном. Не без умысла: во-первых, они ранее успели познакомиться в свете, во-вторых, младший сын герцога Бедфорда обладал редким умением толковать ни о чем – но чрезвычайно увлекательно. Коронной его историей была встреча с Наполеоном. В свое время Джон Рассел не поленился съездить на Святую Елену; естественно, по личной инициативе.

«Этот Бони – такой милый толстячок! А какой у него чудовищный французский!..»

Толстячок Бони не заинтересовал Эминента – с лейтенантом Буонапарте он встречался в 1791-м. Зато поговорили о Байроне. Лорд Джон искренне, что с ним бывало нечасто, заявил: лорд Джордж, конечно, мужеложец и сатанист, но в политике зрил в корень. Именно он озвучил два вопроса, которые Британии придется решать в этом веке: еврейский и рабочий. Разговор плавно перетек на луддитов; собеседники сошлись на необходимости контроля за «прорывными» изобретениями, часть из которых не грех и придержать. Лорд Джон выразил сожаление, что Джеймса Харгривса, изобретателя прялки «Дженни», вовремя не отправили в Ньюгейт; Эминент посетовал на чуму, не удостоившую своим вниманием французскую математическую школу.

Распрощались они, чрезвычайно довольные знакомством, и начали встречаться еженедельно. Да, некоторые свойства Эминента намекали на то, что новый приятель лорда Джона – не вполне человек. Но в Сумрачном Лесу Политики водятся разные звери. Пахнет серой? – на лечебных водах в Эксе тоже пахнет серой, и только на пользу. А после того, как Эминент рассказал новому другу о необычном человеке с рыжими бакенбардами, пообещав «одолжить» своего протеже на время, лорд Джон понял – он больше не связан условностями «Клаба».

Можно начинать собственную затейку.

– Чизвик, сэр!

«Надо же, всю дорогу просидел у окна! Слева – Сион-хаус, бывшее аббатство, ныне резиденция герцога Нортумберлендского; впереди – знаменитый парк…»

– Направо, Гарри! К дому Каннинга.

– Признаться, не слишком удивлен, лорд Джон. Можете не стараться, я не понимаю язык шантажа. Прежде чем переступать границы чести, вспомните, что мы оба – члены «Клаба».

– «Клаб» находится вне всяких границ, господин премьер-министр. Но сейчас речь идет о нашем с вами персональном деле. «Клаб» не давал санкцию на постройку броненосца, не так ли?

Мелкий бисер пота на лысине. Черные тени под глазами. Усталый взгляд, покрасневшие веки. Джордж Каннинг, премьер-министр Великобритании, плохо спал этой ночью. А может, и вовсе не ложился. В свои неполные шестьдесят он выглядел стариком. На какой-то миг лорду Джону даже стало жалко дедушку.

– Финансируя постройку железной лохани, вы и ваш подельщик, министр Хаскиссон, нарушили все возможные законы, господин премьер-министр. Парламент будет весьма удивлен, узнав некоторые детали. Главное же то, что «Warrior» погиб. Сотни тысяч фунтов развеялись в воздухе. Победителей не судят, но побежденным – горе. Кажется, взрыв устроили датчане? В парламенте вспомнят, что именно ваше правительство дало санкцию на уничтожение Копенгагена. С варварами поступили по-варварски. Вам даже сочувствовать не станут…