– Скажите, Эльвира…

– Зовите меня Эля, отец Бориска! – звонко поправила девушка. Она изучающе смотрела на меня, пытаясь определить причину смущения.

– Хорошо… Эля, где я могу перекусить?

Священники – удивительные люди. Они не стесняются носить странную для большинства одежду, но смущаются озвучивать естественные потребности. Я был уверен, что эта мысль промелькнула у нас обоих одновременно.

– В гостинице есть ресторан! Сто баксов, и целый день сытый! – выдала девушка без раздумий.

Мне стало неловко, что я бедный человек. Чувство возникло неожиданно и не пропадало. Разделаться с ним так, как я разделался утром с похотью, не хватало духовных сил. Я замялся и, кажется, покраснел. Эля все поняла правильно:

– Но… хороший повар сейчас в отпуске, и лучше в ресторан не ходить, – милосердно сказала она. – В трехстах метрах отсюда есть классное кафе. Прямо на Таганке! Выйдите на улицу перед храмом Мартина Исповедника и направо… до магазина «Звездочка», в этом же здании и кафе. Запомнили?

– Да, – кивнул я.

– Там вкусно и… дешево! – лучисто улыбнулась девушка.

– Спасибо, Эля! Ну… я пойду?

Выглядел я сейчас смешнее некуда: не нашел лучшего выхода из ситуации, чем задать тупой вопрос.

По счастью, меня ощутимо толкнули в бок. Хамом оказался крепколобый, коренастый человек с решительным лицом. Полностью лысый, с тяжелыми руками.

– Здрасте! – буркнул он портье, потеснив меня у стойки.

– Здравствуйте, господин Сивушов! – ответила Эля со скучной казенной гримасой.

– Приятного аппетита! – кивнула она мне с теплотой и снова кисло улыбнулась постояльцу:

– Желаете молвить?

Я пошел к двери. Из-за спины доносился сердитый голос:

– Я как честный кинопродюсер, привыкший к комфорту, буду жаловаться вашему начальству на недопустимые условия проживания. Сегодня утром…

Нужное кафе я нашел без проблем. Оно находилось на втором этаже двухэтажного белого особнячка и было скорее столовой комплексных обедов. Обстановка несколько «совковская»: фанерный стол с подносами, горка с вилками-ложками, касса с кассиром и два окошка – одно для раздачи, другое для грязной посуды. Чуть в стороне в этом же помещении ютилась стойка-магазин с напитками навынос, барменом и сигаретами.

У окна выдачи обедов наблюдалась небольшая очередь. Это позволило мне вдумчиво прочитать меню, которое стояло на специальной подставке и было написано от руки.

Я сунул поднос в окно выдачи, поднял глаза и увидел раздатчицу, разбитную бабу лет пятидесяти. Выглядела она до ностальгичного мрачно. Судя по искривившей полное лицо ухмылке, советской тут была не только обстановка, но и обслуживание. Я любезно улыбнулся:

– Будьте добры, комплексный обед номер один.

– Последний только что забрали, – равнодушно просипела баба.

– Давайте тогда второй обед, – вздохнул я. – Но, если можно, без котлеты.

Раздатчица подтянула разнос к себе и выдала сварливо:

– У нас не котлеты, а шницели.

– А разве шницель – это не котлета? – зачем-то полез я на рожон.

– Нет, – кратко ответила баба, наливая суп из невидимой мне посуды. Бухнула тарелку на поднос. Немного подумала и закончила мысль: – И цена у них разная.

Я вспомнил, что я священник, и отпустил на волю свою гордыню:

– Хорошо, пусть будет по-вашему… Не могли бы вы мне дать второе блюдо без шницеля?

– Не могу! – отрезала раздатчица, подвигая ко мне заполненный едой поднос. – У нас комплексный обед, а не ресторан.