– Сожгли.

– Вы принимали участие в экзекуции?

Всхлипывание.

– Да.

– Поэтому вам неловко вспоминать о том эпизоде?

– Мне не неловко, мне неприятно!

– И это не эпизод! – взвилась женщина. – Они жили рядом с нами, ясно? Все время рядом с нами! Мы были друзьями!

– Понятно.

– Неужели?

– Поверьте, в этом поезде я понимаю вас как никто. – Берецкий обозначил улыбку, но тут же вернулся к делам: – Сколько вы пробыли в Ярике?

– Около двух недель.

– Почему так долго? Эшелоны на Белозерск ходят каждые два дня.

– Мы сами уехали с Зандра, и с представителями КНР я связался только здесь, в смысле – в Ярике.

– Вы хороший специалист?

– Ремонт и обслуживание авиационной техники, – с законной гордостью ответил Самойлов. – До войны я был главным инженером авиационного завода.

– Вы – умный, образованный и внимательный человек, вы довольно долго пробыли в Ярике… – Ликтор чуть подался вперед. – Вы не видели там людей, чем-нибудь напоминающих ваших соседей?

Всхлип. Григорий бросил на собеседника недовольный взгляд и стал чуть грубее:

– То, что я сжег пару Жрущих, не означает, что я стал в них разбираться. И я до сих пор не могу представить Васильковых этими… Каннибалами…

– Вы были с ними близки?

– Не имеет значения.

– Понятно…

Туман убрал планшет в сумку, но подняться с дивана не успел.

– Вы когда-нибудь ошибались? – нервно спросила Александра.

– Да.

– Что?

Она явно не ожидал прямого ответа.

– Вы спросили – я ответил, – пожал узкими плечами Берецкий и сделал два вдоха через маску Z. – Я ошибался.

– Вы обвиняли человека в людоедстве…

– А потом оказывалось, что он не виноват, – закончил за собеседницу ликтор.

– И вы его отпускали? – тихо спросил Григорий.

– Как правило, правда всплывает после исполнения приговора, – очень спокойно произнес Туман. – Все мои ошибки заканчивались смертью подозреваемых.

Порох вздрогнул и посмотрел на Берецкого с уважением. С большим уважением. А вот ученое семейство решило, что получило основание для атаки.

– И какое наказание вы понесли?

– Мне было неприятно.

На этот раз всхлип был больше похож на карканье.

– Вы убивали невинных и вам было просто неприятно? – Александру затрясло от бешенства.

– Вас беспокоит, что ваши соседи могли оказаться обыкновенными людьми? – быстро спросил Туман.

– Они кричали перед смертью. – Женщина закрыла глаза. – Они кричали.

– Не лезьте к ней, – хмуро попросил Григорий. – Или я пожалуюсь русским.

– Все кричат перед смертью. – Ликтор прищурился. – Но если вам интересно, кого я вижу, когда бреюсь, то я вижу людоеда.

Александра распахнула глаза и с испугом посмотрела на Берецкого. Самойлов дернулся, как будто захотел отпрыгнуть прочь. Порох вздрогнул.

– Вы ведь это хотели услышать, не так ли? Хотели указать мне место? Так я его знаю. Я все о себе знаю. – Тонкий палец прочертил невидимую линию по потрепанной сумке, в которую ликтор убрал планшет. – Абсолютно все…

– Как вы с этим живете? – прошептала женщина. – С такой виной…

– Ваш супруг ремонтировал самолеты, и на его совести наверняка есть хотя бы одна катастрофа. – Туман усмехнулся. – Ведь есть?

Григорий понял, что промолчать не получится, и буркнул:

– То была случайность.

– Верно: вы убили случайно, по недосмотру, – согласился Берецкий. – Возможно, не проверив подчиненных, которые праздновали день рождения сестры механика, явились на работу с больными головами и не выполнили все пункты инструкции. Или же вы не заменили вовремя деталь, решив, что она еще послужит, но сыграл шанс на миллион и металл разрушился… Случайность… В моем же деле случайностей нет, меня сознательно обманывают и подбрасывают улики. А теперь вопрос: кто виновен больше? Вы, отдавший свою ответственность на волю случая, или я, которого целенаправленно вводят в заблуждение изворотливые преступники? В каком случае речь действительно идет об ошибке?