Быстро отстегнув пряжки и сбросив ремни парашюта, я перевесил сидор на спину и, достав пистолет, мне ТТ выдали, привел его к бою и побежал в сторону ближайшего из наших летунов. А мой купол позади трепало, тот зацепился за что-то. Тут метров триста, я пробежал их легкой трусцой. Летчик уже скинул с себя все, когда я его опознал. Это стрелок-радист с нашего ТБ, мы с ним из одного экипажа, хотя я с ними и временно.
– Свои, спокойно, сержант, – сказал я, подходя ближе.
– Товарищ лейтенант? – обрадовался он моему появлению.
– Точно. Бросай парашют, он тут только мешать будет.
– Так подотчетное имущество, товарищ лейтенант.
– Ну ладно, тащи, дело твое. А сейчас бегом за мной. Нужно остальных собрать, пока они не разбрелись.
Сержант, засовывая на ходу купол парашюта в парашютную сумку, побежал следом. Мне удалось собрать шестерых летчиков, командир полка тоже был тут.
– Товарищ подполковник, вижу еще три купола, туда немцы направляются от моста, на мотоцикле и машине. Можем успеть перехватить наших. Я сам сбегаю к ним, так скорее все выйдет. Вы к реке двигайтесь. Встретимся в трех километрах от моста выше по течению.
– Давай, будем ждать.
Порадовавшись, что он не стал возражать, я рванул к нашим. До одного было полтора километра, так тот парашют бросил и еще на километр умотал, двигался ко второму прыгуну, видимо, по светлому куполу рассмотрел. Там я до обоих и добрался. К сожалению, не особо этому порадовавшись. Один, старший лейтенант-бомбардир, нормально, а второй, капитан, командир борта, сломал ногу при посадке. Неудачно она у него прошла. Они из одного экипажа были. После опознавания я оставил бомбардира с его командиром и побежал к следующему прыгуну, остальные слишком далеко. Успел. Это был старшина, борт-стрелок. Вернулся с ним, они с бомбардиром взяли командира на руки, и мы быстрым шагом направились к реке.
– Ложись! – крикнул я.
Едва мы успели упасть на рыхлую вспаханную землю поля, как это место осветили фарами грузовика. А в нашу сторону, тарахтя мотором, двигался мотоцикл с пулеметом на коляске.
– Сволочи, как они нас рассмотрели? – пробормотал я. – Ладно, по-пластунски двигаемся дальше. Там овраг, до склона метров сто не дошли. Укроемся в кустарнике.
Летчики, держа командира за ворот комбинезона, рывком двигали его с места и так ползли, а я, сняв сидор и убрав в рытвину от плуга, приготовил пистолет, сам также укрылся в рытвине. Все равно засекли, можно и пошуметь. Как я и думал мотоциклисты больше отвлеклись на летунов, те как приманка сработали, и, когда они проезжали мимо, я быстро выстрелил три раза. По пуле каждому в голову. И рывком вскочив, бросил сидор в коляску, водителя скинул с его места, быстро содрал с него карабин и ременную систему, после чего, запрыгнув в седло, ударил по заводной ножке и, догнав наших, крикнул:
– В овраг!
Дальше я спустился вниз, куда чуть позже скатились летчики. Немцы с грузовика, поняв, что происходит что-то не по их сценарию, начали стрелять, и над головами засвистели пули. Однако я поглядывал, солдаты как стояли у машины, так и стояли, стреляли из карабинов, видимо, пулемета не было, а подходить ближе те явно не рискнули. Сидор я уже убрал за спину, проверил тела немцев, мертвы – тут гарантия, снял пулемет с коляски и, поднявшись на верх склона (тут как раз и летуны добрались, скатившись вниз), поставил машинку на сошки, крикнув им: