Все. Он на площадке, протягивает мне руку, я хватаюсь, тоже оказываюсь наверху и мы, обессиленные, падаем ничком.

– Ты победил, – задыхаясь, произнесла я.

– А мы, что, соревновались?

– А ты не заметил?

– Не-а.

– Врешь!

– Ну ладно, вру. Я всю дорогу тебе поддавался, но в конце решил взять реванш.

– Опять врешь. Ты еле полз, пока не заболел бешенством.

– Чем?

Я вкратце объяснила ему теорию Ники.

– Да! Точно! А я думаю – что это со мной такое, как будто крылья выросли.

Оглядевшись, я увидела, что мы на площадке не одни. С другой стороны поднялась группа туристов, они были такими же запыхавшимися как мы, а ведь поднимались по пологой стороне. Мы герои!

Как это обычно бывает, члены группы рассредоточились по площадке и защелкали телефонами и фотоаппаратами, пытаясь сфотографироваться на фоне гор в одиночестве. Аркадий тоже достал телефон и навел его на горные вершины.

– Все равно ничего путного не получится, – вздохнул он.

– Да, – кивнула я. – Даже самый крутой фотоаппарат не передаст впечатления.

А потом он повернул свой телефон на меня. Я протянула руку и закрыла экран рукой.

– Никаких фоток.

– Вот как?

– У нас все мимолетно, помнишь? Ни фоток, ни воспоминаний, ни сожалений.

Он молча посмотрел на меня и убрал телефон в карман.

Мы переместились на самый край площадки, свободный от туристов, уселись, свесив ноги вниз, и жадно припали к бутылкам с водой. Потом я достала из рюкзака яблоки и батончики мюсли, и мы закатили настоящий пир.

– Я бы сейчас слона съел, – сказал Аркадий, запихивая в рот целый батончик.

– Ну и зря бы ты это сделал. Нам еще обратно идти, а тяжесть в желудке очень мешает. Мюсли и яблоки – самая правильная еда в походе.

– Ерунда. Я бы съел целого барана и никакой тяжести не почувствовал бы.

Я протянула ему последний батончик.

– Это твой, – сказал он.

– Я вообще голода не чувствую. Горы заряжают меня энергией.

– Ну как хочешь.

Он проглотил батончик, запил его водой, придвинулся ко мне и обнял за плечи. Сидеть вот так, обнявшись, на вершине мира, было очень уютно.

– Как твой страх высоты? – спросила я Аркадия.

– Вообще я обычно его игнорирую. Как-то я даже прыгнул с парашютом. Пришлось, правда, памперс надеть во избежание эксцессов…

– Правда?

– Насчет памперса – нет. Обошелся.

– Ты очень смелый, раз вот так наступаешь на горло своим страхам.

– Нет, – произнес Аркадий каким-то странным, слишком серьезным тоном.

– Что – нет?

– Я не смелый. Я трус.

– Трусы не прыгают с парашютом.

Он ничего не ответил, но по тому, как он сжал мое плечо, я поняла, что его что-то всерьез гложет. Я бы могла спросить, о чем он думает, но он вряд ли стал бы со мной делиться. Да и не нужно мне знать о нем слишком много. Чем меньше, тем лучше. Поэтому я просто положила голову ему на плечо. Сейчас мы сидим рядом, нам хорошо вместе, но это скоро закончится. Хорошие моменты всегда заканчиваются, но обычно это бывает болезненной неожиданностью. В этот раз все будет по-другому. Сроки определены заранее, никаких неожиданностей, никакой привязанности и никакой боли. Мне нравится, когда все под контролем.

Ветровка мне понадобилась на обратном пути, во время спуска на канатке. Солнце к тому моменту почти погрузилось в море, перестав обогревать земную поверхность, в свои права вступила вечерняя свежесть. Внизу она приятна, а здесь, на высоте, вызывает легкий озноб. Натянув вышеупомянутый предмет одежды, я посмотрела на Аркадия взглядом «я же говорила», но на него мой взгляд не подействовал.

– Наконец-то я остыну, – обрадовался он. – Ветер приятный, как из кондиционера.