– Нет, ты видел! А, Тейзар? – возмутился Эрдоган, даже не попытавшись остановить «командировочных».

– Все нормально, друг. – Пылающий спешно сжал сотнику запястье, в очередной раз успокаивая. – И он, в сущности, прав. Засиделись мы в штабе… – Маг вдруг почувствовал мощное колебание Силы Пирения и потянул командира за собой. – Нас атакуют! На стену!

С высоты пятидесяти локтей люди внизу выглядели беззащитно-маленькими. Так и хотелось наступить на них сапогом и давить, давить, как глинотов. Сотник с магом спрятались за высоким зубцом. Справа от них находился десяток Джафара, слева – Карбана. Хвала Предкам, за командиром увязался вестовой, а то бы он совсем потерял управление вверенными ему войсками.

– Бегом ко всем десятникам и передай им приказ: при подходе неприятеля на прицельную дальность стрелять без команды! – Отдав это, в целом ненужное, распоряжение, Эрдоган наконец-то активировал амулет связи.

Мощнейшие структуры разных Сил били в одно, как думали атакующие, слабое место – в каменные створки больших врат. Две плиты размерами десять на двадцать локтей каждая, смыкались так плотно, что между ними невозможно было вставить лезвие самого тонкого ножа. По сравнению с массивными идеально гладкими и скользкими стенами они действительно создавали впечатление «слабого звена». И несведущие в каганских узорах маги подтверждали: «Плотность рисунков везде одинаковая, что в стене, что во вратах», – и разводили руками. Однако структуры не причиняли вратам никакого вреда. Через статер обстрела маги перенесли удары на левую от них стену. Результат был таким же.

Застава перекрывала расщелину шириной в сто шагов, смыкаясь с неприступными, отвесными скалами, под которыми была пропасть. Горы стыковались со стеной посредством толстых высоких башен, которые переходили в скалы, сливаясь с ними. К вратам вела удобная мощеная дорога шириной от тридцати до сорока шагов – мост над пропастью. Боковые ограждения у него отсутствовали, причем не отрезались, а вроде как естественно становились все ниже и рыхлее, постепенно сходя на нет. Точнее, как бы скатывались в глубокий обрыв, казавшийся бездонным. Получалось, что к воротам заставы примыкал мост без перил. Штурмовать из такого положения – полное безумие. Но эндогорцев никто не считал дураками. А это были они – защитники рассмотрели штандарты с изображением белоголового горного орла.

Пиренгул слушал доклад Эрдогана. На его лицо наползала тень. Желваки гуляли по скулам, что бараны по пастбищу, в глазах разгорался огонь, идущий, казалось, из самой преисподней.

– Дарки!!! – Князь бросил амулет связи, в сердцах топнул ногой, а глаза полыхнули так, что бумаги, с которыми он только что работал, пошли пузырями. Хвала богам, каганская бумага не горела, не уступала пергаменту в прочности и не выцветала. И при этом была такой же тонкой и легкой, как земная.

Пылающий, увидев результат своего гнева и обратив внимание на то, что стоит, но не помнит, когда и как поднимался, мгновенно «потух». Вспыльчивость – изначальная черта характера князя, которая акцентировалась под влиянием соответствующей Силы.

– Эрдоган, борков выкидыш, – прошипел он напоследок, – ну почему в его смену, Могучий?! Гуран! – коротко выкрикнул князь, и секретарь вырос как из-под земли. – Ратмира ко мне. И передай, чтобы все его этруски, кроме охраны «стены жадности» и Гелингин, быстро подготовились к походу. Всех магов сюда, шаманов… только чтобы дочь ничего не заподозрила. Пусть ждут в приемной. Всё, не мешкай. – Помощник исчез так же незаметно, как и появился. «Ему бы в Гильдию Убийц…» – привычно пошутил Пиренгул, создавая «жерло».