Отиг покосился на Руса, но тот как ни в чем не бывало продолжал рассказывать о своей жизни. Он видел подобные храмы в Горгоне и Месхитополе и даже заходил. Нисколько не играл спокойствие, привык. А увидев впервые – поразился. Андрей с Леоном разъяснили символику.

Остановились пред главным алтарем. Хрустальный куб, на котором стояла женщина, заботливо прижимающая к груди шар размером с голову. Ростовая скульптура, вылитая из чистого золота. Ниже стояла золотая же чаша для пожертвований, на треть заполненная монетами разного достоинства, в основном – медяками.

Храм был открыт круглосуточно, но ни одному вору и в голову не придет позариться на святыни. Охрана не предусматривалась в принципе. Не считать же таковыми дежурного жреца и пронизывающие весь храм структуры «прочности» и «очищения». В смысле, избавления от банальной грязи, а не от грехов.

За время пути к храму магистр узнал о Русе достаточно. Желание стать воином-магом перебила страсть к быстрой славе и большим деньгам. И то и другое с изгнанием из гладиаторов резко оборвалось, но привычка хорошо жить осталась. Быстро поддался обещаниям лоосок. И повезло: выносил из леса дорогую живность – жрицы покупали без обмана. Но вскоре напоролся на подлость. Вытащил раненого товарища, бросив тяжеленные «золотые желуди», а лооски не просто отказались лечить друга, но и отправили Руса обратно за мешком «желудей». Ради товарища принес, рассыпав половину, получил расчет и ушел к другому пятну, каганскому. Со злости присоединился к сомнительной группе, которая пошла в пятно, как оказалось, «поохотиться на кагана». Хвала богам, этих опасных типов не встретил и, опять же хвала им, избежал отъема дорогих мечей. Еле ноги унес. Увидев, как против него применили структуры Пылающих, вспомнил о своей склонности к Силе.

В Кагантополе вызвал старых друзей с деньгами, совместно купили подданство и дом. Решил остепениться и развить наконец способности. Ехать в Эндогорию и жить там «в казарме» не имел ни малейшего желания, поэтому сначала огорчился, узнав, что воинов-магов в Тире не готовят, но сразу обрадовался, услышав о строгих порядках в тамошнем ордене и вынужденном послаблении для учеников в Эолгуле. Без колебаний выбрал последний. Очень хотелось спокойно пожить в собственном доме. Тридцать лет – не мальчик. «Но и не мужчина», – усмехнувшись, добавил про себя магистр, которому недавно стукнуло шестьдесят.

– Слушай молитву и запоминай, – серьезно сказал Отиг и, прижав руки к груди, заговорил слова типичной орденской молитвы, просящей Силу.

Рус старательно повторил слова и жесты молитвы.

– …Хвала тебе, Гея! – закончил короткий монолог и… ничего не почувствовал.

– И не должен, – успокоил его Отиг. – Богиня далеко не всегда отвечает, тем более ты не посвящен. Пройдем во Врата богини, – сказал, указывая на неприметную дверь за алтарем.

В небольшой комнате, расписанной мифологическими сюжетами с участием богини Геи, на невысокой подставке стояла простая золотая чаша. Магистр позвал: «Брат Касымгил, прими посвящение», – и вскоре из дальней, еще более неприметной двери показался жрец. Типичный невысокий тиренец, одетый в роскошную, искусно вышитую золотом жреческую тунику. Верховный жрец Тира. Формальное чинопочитание, как понял Рус, в маленьком Эолгуле не в чести.

– Добровольно ли ты вверяешь свою душу Величайшей? – Седой жрец произнес ритуальную фразу.

– Да, – коротко ответил Рус. Волновался. Пожив в этом мире, успел уяснить, что душа – не шутка. Но таковы правила, придется «вверить».