Всеволод Ярославич выдвинул свои дружины врагу навстречу.

Силу половцев Всеволод оценить не мог. Он сотни раз слышал, как бил степняков его батюшка, да и сам он недавно бил торков. Для него половцы от них ничем не отличались. А раз так, то и ждать нечего, в седло и в атаку. Пусть разгуляется русский меч, пусть отведает враг богатырского угощения.

Князь торопился, он даже не стал собирать ополчение. Решил обойтись своей переяславской дружиной. Надеялся, что степняки разбегутся от одного вида грозных русских богатырей, от одного только слуха, что вышел разгневанный князь в поход их карать. На самом деле он, точно несмышлёныш, полез в гибельное место, куда и взрослые не отважатся порой сунуть нос! Не за своё дело взялся Всеволод. Он явно переоценил себя и недооценил противника.

Хан Сокал даже ухом не повёл, продолжая творить своё пакостное дело беззаконное, оставляя после себя лишь убогую безутешность и сиротность. Уведав от дозорных заблаговременно о приближении русских полков, он собрал свою орду воедино, готовясь достойно встретить противника.

2 февраля враги сошлись, многократный перевес половцев дал себя знать, и русское войско было разбито в сражении. Князь Всеволод не проявил ни умения командовать, ни должного мужества. Ратный труд, как и подвиг, был не для него. Не из того теста он был слеплен, не из того материала скроен. В одиночку ему такие свершения были не по плечу. Первый раз за долгие-долгие годы степняки в открытом противостоянии одолели княжескую дружину. Много полегло славных бойцов. Головы удалые они сложили, а землю свою им защитить так и не удалось. Некому стало укоротить врага.

Сам Всеволод, бежавший с поля боя, укрылся за стенами своей столицы, уповая лишь на их крепость и милость Господа. Но хан Сокал хоть и жаден был, да разумен, знал, что долго бесчинства продолжать нельзя. Дружины братьев Всеволода, Изяслава и Святослава, всё одно придут на помощь. Возможно, уже собираются, коней добрых седлают. Поэтому нужно и меру знать.

Повоевав Переяславскую землю, отягощённые награбленным, утомленные разбоем, боясь погони, поспешили степные разбойники домой, роняя на пути добычу, ведя за собой по холоду и снегу длинную вереницу полоняников, обречённых на горькую участь. И тут хану Сокалу повезло: половцы возвратились к Дону, никем не побеспокоенные.

Это было, по замечанию летописца, первое зло от поганого и безбожного врага.

После этого случая семь долгих лет не тревожили половцы русские границы, семь снежных зим прошло с их последнего набега, семь жарких лет пролетело. Уже забываться стало то зло, какое враги причинили Переяславлю и его князю. Но они вновь вернулись.

В 1068 году множество половцев пришло на Русскую землю. Привёл их всё тот же хан Сокал, но в этот раз он пришёл не один, а привёл с собой совсем ещё юного хана Шарукана. Вот ему предстояло долгое время играть значительную роль в русско-половецких отношениях. Сейчас этот молодой хан столкнулся с русскими князьями и Русью в первый раз.

В самом начале осени, в разгар сбора урожая, когда побеги на полях, увлажнённые потом пахаря, оделись тяжёлым хлебным колосом, когда кметы, забыв про мечи и кольчуги, серпами валили высокую рожь, на диво уродившую в нонешнем добром году, половцы решили ещё раз попытать воинского счастья и вновь вломились на Русь. Но в этот раз и силы и планы их были куда значительнее, чем в прошлый.

Хан Сокал был противник опасный. Злобный, отчаянно смелый и не в меру самоуверенный.

Ничего не опасаясь, не таясь, в пыли походной орда текла тёмной тучей по левому берегу Днепра. В этот раз её целью стали земли богатого Киева. Половецкий хан уже разбил одного русского князя, и у него не было ни малейших причин опасаться другого.