– Гляди, ребята, чего мы под кручей нашли! – крикнул один из них. – Там берег, видать, обвалился, и эдакая прорва костей наружу выперла! Вот то, братцы мои, кости так кости! Одна башка, почитай, с целую корову будет!

Человек двадцать поднялись с места и отправились к реке взглянуть на интересную находку. Действительно, благодаря береговому оползню здесь обнаружился почти целый скелет огромного, никому не ведомого животного.

– Экое чудище, – промолвил Лаврушка, находившийся в числе любопытных. – И где же это такие водятся?

– Нигде они не водятся, и николи их на свете не было, – поучительно сказал пожилой дружинник, стоявший рядом. – Таких костяков, да и иных еще пострашнее, в этом месте находят немало. А понаделал их дьявол. Он, нечистый дух, как сведал о том, что Господь Бог сотворил на земле всякую живность, давай и себе то же пробовать, в преисподней. И, знамо дело, норовил, чтобы его скоты покрупней да пострашнее Божьих-то тварей вышли. Вот в разных местах земли искал он подходящую глину и лепил невесть каких зверей и скотов, только ни кубла́ у него не получилось! Самую-то тварь задуманную он хотя и производил, а вот жизни ей дать никак не мог. Так и пооставались под землей все его изделия, коими в гордыне своей тщился он затмить Господнюю славу.

– Вот страсти были бы, ежели удалось бы нечистому расплодить по земле таких тварей, – сказал Лаврушка, опасливо притрагиваясь носком сапога к огромному желто-коричневому ребру. – Какого же это скота он здесь мастерил?

– По всему видать, что хотел он сделать огромадную корову, только роги ей зачем-то не на голову, а в рот воткнул. В этих краях еще иную чертовщину находят, тоже под стать этой, но роги у ее прямо на носу посажены, один позади другого[73].

– Экая диковина! – изумился кто-то из молодых воинов. – До какого только озорства не додумается нечистая сила!

– На озорство да на затеи дьявол горазд, а истинного уменья нет: не его твари, а Господни заселили землю.

– А я, братцы, иное слыхал, – вмешался в разговор третий дружинник. – Баял у нас на деревне один бывалый старик, что перед потопом велел Господь Ною выстроить ковчег в триста локтей и собрать туды со всей земли по семи пар чистых да по паре нечистых скотов. Вот и почал Ной с сыновьями ловить всякую живность, и такие ему диковинные твари в чужих землях стали попадаться, коих он николи и во сне не видывал! Поди угадай, чистая она али нечистая? А у Ноя делов невпроворот, и надобно с ними поспешать, чтобы самому не утопнуть. Вот он и рассудил: всех неведомых ему зверей брать, на такой случай, по семи пар. «Эдак, думает, я не промахнусь: коли та животина окажется чистая, вот и ладно, а коли нечистая, шесть лишних пар утопить недолго».

Так, значит, и сделал. Вот отплыли. Только вскорости видит Ной – на ковчеге столько всякого зверья понапхато, что людям хоть в воду сигай! Возроптал тут Ной на Бога: «Пошто ты, Господи, не велел мне ковчег попросторнее выстроить? И вот через это теперь всем нам крышка, и людям, и тварям!» А Господь ему в ответ: «А ты зачем, – говорит, – старый гриб, меня не послухал и всякой нечисти по семи пар нахватал? За́раз вали всех лишних в воду!» Взялись тут Ной и сыны его за рогатины и давай спихивать долой самую крупную животину. А та не дается, жить-то ведь и ей хочется! Такое поднялось, не приведи Господи! Где уж тут разбираться что к чему да отсчитывать по шести пар? Самых огромных и самых охальных скотов поперли с ковчега всех подряд, да и дело с концом! Пошли они прямо на дно, затянуло их илом, вот теперь, значит, их костяки кое-где и попадаются. А на земле ныне таких тварей нету, ибо Ной вгорячах всех их перетопил и ни одной пары на приплод не оставил.