Велел вести его в гостиную, и сами туда прошли. Чин являл собой довольно упитанного, русобородого субъекта среднего росту. Он уселся в кресло и, как о решённом деле, начал толковать, какие земли мне лучше подарить епархии. Авдей и Мухаммед никак на его слова не реагировали.

Я его слушал с непроницаемым лицом, а сам думал, что Серёжа мне был не очень нужен, сам мог обо всём догадаться. Правда, в дальнейшем он точно пригодится с его связями и возможностями.

Чин закончил длинный период и ласково воззрился на меня. Я душевно ему ответствовал:

- Пошёл вон, отче.

Тот завис, и я развил идею:

- Или я тебя вызову на дуэль за непристойное предложение.

- Но ты ведь христианин, сын мой! – возопил батюшка.

- И это не помешало мне убить твоего коллегу, - сказал я холодно, приподняв бровь. – Ты ещё здесь?

Человек в хламиде подорвался и поспешно проговорил:

- Я уже ухожу! Скажу только, что мой брат, возможно, поступил опрометчиво. Когда ты отойдёшь от шока, мы всегда рады будем всё обсудить…

Я нетерпеливо крикнул в дверь:

- Миланья, проводи!

Бледная экономка тут же нарисовалась в дверном проходе. Священник пошёл на выход под настороженными взглядами Авдея и Мухаммеда. Когда поп ушёл, Катя неопределённо проговорила:

- Вот ты даёшь!

Повисла неловкая пауза. Вернулась Миланья и с порога раздражённо заговорила:

- Я, конечно, поклялась служить твоему батюшке, и служила твоей матушке и тебе с первых твоих дней, но никому не давала клятвы молчать! Я не злоупотребляла своим правом, но теперь просто не могу тебе не сказать…

- Заткнись, Миланья, - молвил я. – Это просто не твоё дело – иди на кухню.

Экономка удалилась, зато на меня неодобрительно воззрились Авдей и Мухаммед. Я демонстративно обратился к Кате:

- Что–то умничать надоело. Поучишь шпагам?

Она кивнула и пошла в спортзал. Я двинулся за ней бросив Мухаммеду и Авдею:

- Вы тоже с нами. Поохраняете меня. Заодно.

***

Дальше шпаги, магия, просто занятия и секс с Катей – в целом обычная боярская жизнь. Аж самому немного весело!

Сначала я ждал момента, когда всё закончится. Но перестала болеть голова, только иногда накатывает. Стал я играть Артёма, постоянно опасаясь разоблачения. Но прошло и это, теперь я всё больше просто боярин. Не Тёма. Я, какой есть. Вредный, иногда вздорный – настоящий боярин-самодур.

Впрочем, ещё неизвестно что получилось бы из Тёмы. Маленькие все такие лапочки, но из кого-то же вырастают массовые убийцы. Я хотя бы точно не такой. Однако и это всё лирика, главное – кто кого переживёт.

После завтрака поехали в Корпус. Без пяти десять я представился секретарю ректора. Та прошла обо мне доложить и предложила обождать. Я присел на стульчик, а Мухаммед с Авдеем остались стоять у дверей. Ровно через пять минут у секретаря сработал селектор, и она попросила проходить.

Я вошёл ровным шагом и с порога сказал нейтрально:

- Здравия желаю, Григорий Васильевич!

Вроде как, по уставу, но и по имени отчеству.

- Проходи, Тёма, присаживайся, - мягко проговорил подтянутый и высокий генерал лейтенант от магии.

Я прошёл к стулу для посетителей и сел на самый краешек. Григорий Васильевич вопросительно на меня посмотрел. Я перешёл к делу:

- Как боярин я ведь могу пригласить выпускников в дружину?

- Да хоть всех! – улыбнулся генерал. – Ребята до единого выразят согласие – придётся даже отбирать.

- Отчего же так? – вырвался у меня вопрос.

- Какой год от бояр нет ни одного целевика! – воскликнул ректор. – Ты бы один стал таким, да папу твоего убило. Только разобрались, что да как, ан ты пролез сам на общих основаниях! А за всех остальных платит Совет Общей Обороны, их ждёт, или дружеский Китай по контракту, или гарнизоны на долгие годы, если не навсегда.